Крылатые люди - [42]

— Командир, видите «пару»?

— Вижу. Это наши.

Георгий промолчал, но «пара» ему не понравилась. Вспомнилось, что при полете на Берлин им встретились тоже наши…

Между тем «пара» подошла вплотную, пристроилась — один справа, другой слева — так близко, что, будь кто-либо из летчиков знаком, его можно было запросто узнать. Но знакомых не оказалось.

Идущий справа вышел вперед и, покачав крыльями, дал сигнал "следовать за ним". Другой же, тот, что летел слева, так и остался у крыла.

Титов стал ругаться, стучать себя по лбу, повторял этот жест в сторону истребителя; показывал ему и свои полковничьи погоны, а в заключение дал команду выпустить шасси. Крикнул:

— Должен же он сообразить, что у немцев нет самолетов с трехколесным шасси?!

Но необычное шасси ничего левому истребителю не сказало. Правый же, что был впереди, продолжал сигналить, чтоб шли за ним.

Титов, однако, заупрямился, возмущенный действиями своих же истребителей. Ругаясь на чем свет стоит, он не сворачивал с курса. И тогда оба истребителя разошлись по сторонам, намереваясь предпринять атаку.

Видя, что Титов убирает шасси, Георгий крикнул:

— Командир, над нами облака, единственный ход…

— Правильно! — подхватил комдив и круто повел Б-25 в облака.

Облака были с разрывами, и самолет то и дело выскакивал из одного облака, чтобы тут же войти в другое. Все же их было достаточно, чтобы истребители потеряли из виду двухмоторный самолет.

Спустя некоторое время Б-25 благополучно приземлился на своем аэродроме. Выйдя из самолета, Титов не сразу сумел даже закурить, так был взбешен нелепыми действиями «пары».

Георгий спросил, желая отвлечь его:

— Ваши замечания?

— А?.. Что?.. Хм… Бомбишь отлично! — сплюнул Федор Васильевич. — Бездарные кретины! Сейчас же полечу к ним. Я покажу им, как атаковать своих!

— Да ведь ушли, Федор Васильевич. В облаках-то летать вы умеете…

Титов смягчился:

— Выходит, и ты меня проверил.

Федор Васильевич возвратился от истребителей уже поздно вечером. Крепко был не в духе ночью, до самого отбоя боевой тревоги. И даже отлично выполненное полками боевое задание, бесперебойная радиосвязь со всеми экипажами не смогли улучшить его настроения. Под утро он спросил Георгия:

— Штурман, у тебя все? — Георгий козырнул. — Тогда пошли.

По дороге домой Федор Васильевич предложил зайти к нему. Сказал:

— Ничегошеньки не поздно: меня Клаша всегда ожидает.

Обняв на пороге жену, комдив сказал:

— Есть предлог, Клаша! Собери чего-нибудь да налей нам по стопке для обмыва.

— Награды? — улыбнулась она.

— Нет… Черт-те что! Потом расскажу.

Накануне Дня Красной Армии — 23 февраля сорок третьего года — ночь была напряженной, каждый из полков 222-й дивизии умудрился выполнить по два боевых вылета на экипаж. Только к рассвету последовал отбой боевой работе. Командир дивизии Титов распорядился: н праздник разрешить подъем позже обычного, дать отдохнуть людям.

Во время завтрака, на нем присутствовали заместители Титова — полковники Ковалев и Аквильянов, а также штурман дивизии майор Молчанов, Федор Васильевич Титов вдруг обратился к Георгию:

— Штурман, а ведь сегодня, в честь праздничка, нам с тобой неплохо бы слетать на "боевой полигон".

— Что ж, товарищ комдив, сказано — сделано. Прикажете готовить самолет?

— Готовь.

Вместе они зашли на узел связи для разговора по прямому проводу с командующим АДД (командир дивизии летал на боевое задание с разрешения командующего АДД).

Получив согласие, Федор Васильевич сказал Молчанову:

— Второго летчика я подберу сам. Георгий направился к самолету.

На пути обратно в штаб Молчанов встретил командира 13-го полка Каторжина. Вместе с ним они вошли в кабинет Титова.

Доложив о боевом составе своего полка, Каторжин собрался было уходить, но Титов вдруг остановил его:

— Слушай, командир! А ведь я с тобой еще не летал на боевое задание. Пожалуй, вот и полетим сегодня. — И, повернувшись к Молчанову, добавил: — А тебе, штурман, подготовку нашего самолета отставить. Твое место сегодня на КП дивизии. — Показывая, что разговор окончен, крикнул адъютанту: — Швыркова ко мне!

В кабинет вошел начальник метеослужбы Швырков. Докладывая синоптическую обстановку, он сказал, что и период боевой работы ночью значительного ухудшения погоды не предвидится. Выслушав доклад, Титов (в который раз!) задал свой «устрашающий» вопрос:

— Швырков! Туман к моменту посадки самолетов будет?

Синоптик, не решаясь сразу ответить, уткнулся глазами в карту. Несколько секунд было очень тихо.

— Нет, — поднял Швырков глаза.

— Пиши расписку: "Тумана не будет".

Это своеобразное испытание синоптика все в дивизии воспринимали как шутку со стороны комдива, но Швырков к докладу о погоде готовился всегда тщательно, используя всю, не такую уж и обширную во время войны, информацию.

…Туманов предстоящая ночь не обещала. Ближе к рассвету ожидались снежные заряды.

Все шло успешно.

Самолеты удачно отбомбились и на обратном пути пересекли линию фронта, находясь теперь на пути к контрольному пункту маршрута. В это время зазвонил телефон:

— Из ГАМСа[11] говорят. Примите шторм-предупреждение.

В самом деле, погода быстро портилась. Прибежал Швырков, сказал, что через полчаса видимость в снежных зарядах может быть менее двухсот метров.