Крушение карьеры Власовского - [22]
Освежив после бритья лицо одеколоном и припудрив щеки, Виктор Владиславович Власовский принялся за утренний завтрак.
Черт возьми! Эта сторона жизни оставляет желать лучшего. Вот и ломай зубы о черствую копченость, запивая ее кипятком с консервированным кофе.
Один он знает, как нужна была бы в этом холостяцком жилье заботливая женская ручка!
Когда-нибудь так и случится. Но сейчас — не до этого, не до этого…
И ласковая женская ручка, и отдельная квартира, а может быть, даже и дача — все придет… Ведь у нас так умеют ценить деловых, инициативных людей. Но спокойнее — всему свой черед, всему свое время…
Осторожный стук в дверь прервал размышления Власовского.
Кого принесла нелегкая в такую рань?!
— Войдите! — звучным баритоном здорового и довольного мужчины произнес Виктор Владиславович.
Дверь открылась, и в комнате появился тот, редкие встречи с которым вызывали у Власовского двойственное чувство. С одной стороны, сердечной теплоты, а с другой — настороженности.
— Бон жур, Витя! Я долго звонил — открыли соседи. Ты что не слышал? Чаевничал? — посетитель взглянул на незатейливую сервировку стола.
— Чаевничал? Как бы не так! — сердито усмехнулся Виктор Владиславович. — Приходится хлебать консервированное пойло и жевать эту, — показал он на копченую колбасу, — собачью радость.
— Грустно, грустно, Витя, — гость оглядел комнату и меланхолично покачал головой, — совсем по-холостому. Вот, что значит без хозяйки!..
Власовский насторожился. Ему показалось, что последняя фраза произнесена неспроста и содержит какой-то намек.
— Да ты, дядя Мока, садись! Могу и тебе предложить чашечку.
— Нет уж, спасибо. Я, Витенька, не за этим, — ответил пришедший.
Он поставил в угол трость с фигурным набалдашником и распахнул пальто. Затем снял и аккуратно повесил на спинку стула белое, но не первой свежести кашне.
Это был старый человек. Во всем его облике сквозило щегольство, хотя и старомодное. На ногах у старика красовались щиблеты с растрескавшейся лакировкой — быть может, поэтому их постарались прикрыть серенькими гамашками, — а из верхнего кармана поношенного пиджака кокетливо выглядывал клетчатый платочек. Его истинный возраст было трудно определить. Несколько склеротический румянец играл на его запавших щеках, а над губой красовались усики, легкий зеленоватый оттенок которых изобличал несомненное химическое происхождение их угольно-черного цвета.
— А у меня к тебе весточка. Оттуда, — значительно произнес дядя Мока.
Лицо Виктора Владиславовича омрачилось.
— Ну и что же? — несколько раздраженно спросил он.
— Волнуется. Ждет. Все адреса добивается.
— Но я же ей писал, что покуда не получу квартиру, о переезде не может быть и речи…
— Вот, я ей то же самое пишу. Но ты же знаешь… женщины, женщины!.. — И старик театрально возвел очи. — Значит, опять отпишем, что, мол, благоверный все еще без комнаты?..
— Что ей надо? Переводы я делаю регулярно… Сумму повысил… Работа там у нее, — Власовский на минуту задумался, — общественно-полезная… Придет время, все это я спланирую без всякой этой… кустарщины.
Дядя Мока сочувственно смотрел на Виктора.
Как всегда, его восхищала способность Вити во всем, даже в самом обыденном деле, доискиваться до его большого общественного смысла.
Да и как не понять, что отставшая в своем культурном развитии женщина, вроде этой Варвары Бураковой, является тяжким грузом для его двоюродного племянника, такого растущего человека.
А тот как бы подтвердил размышления Максима Леонидовича.
— Курица… где ей понять, что сейчас в башке у человека совсем иные дела. Мирюсь же и я с этим бараком, — обвел рукой Виктор Владиславович свою неуютную комнату, — и с этой бурдой, — кивнул он на чашки.
— На то ты и идейный! — проскрипел дядя Мока.
Власовский промолчал. Затем без стеснения он накинул шинель.
Гость тоже заторопился.
— А еще, Витя, такое дело, — замялся старик. — Должность завскуппунктом освободилась, а наш председатель тянет меня за душу — давай ему рекомендацию от ответственного… Хорошо бы… — не решаясь договорить, дядя Мока просительно взглянул на Власовского.
— Нет уж, в это ты меня, пожалуйста, не впутывай… Кажется, не трудно понять, что в моем положении я должен быть всегда настороже. Знаешь, дорогой мой, пословицу про жену Цезаря?
— Знаю, Витя, знаю, — вздохнул старик.
— Прошу, — сухо указал Власовский на дверь.
Выйдя на улицу, они едва приметным кивком головы распрощались. Так по молчаливому уговору было между ними условлено. Затем каждый пошел по своим делам.
Дядя Мока направился в скромный пункт скупки случайных вещей на Разгуляй. Вот уже шесть лет он там работал приемщиком. Виктор Владиславович поспешил в министерство.
Майор Власовский сдерживал себя, но волновался. Он полагал, что результаты сегодняшнего дня могут многое определить в его дальнейшей служебной деятельности.
А в своем рабочем кабинете Власовский углубился в то самое поглотившее, его дело, о котором он раздумывал все утро.
В 12 часов дня предстоял доклад генералу Важенцеву. Хотя генерал и не являлся прямым начальником майора Власовского, он все же вызвал его. Объяснялось это тем, что следы другого дела — о поимке иностранного шпиона, которым занимался подчиненный генерала подполковник Сумцов, — также привели к профессору Сенченко.
