Круговерти - [7]
Смехи-потехи! Не опомнились от одной напасти — другая тут как тут. Толпа приезжих поднималась к дому Аникея, вытягиваясь в цепочку. Комендантша, быстро сообразив, бегом метнулась к ним, начала расспрашивать: что, почему? Оказалось, общежитие закрыто, хотя и мигает там свет: должно быть, не вернулись уехавшие за сотни километров лесорубы.
Беспокойной комендантше ничего не оставалось делать, только вести всех в нетопленую приезжую. («Одну ночку как-нибудь уж перебьются».) Михаил с девушкой тоже прибились к толпе, пошли не спеша, перетаптывая свеженаметанный снег.
Среди ночи явился молодой башкир, поприветствовал всех улыбкой. Заячья шапчонка придавила ему круглые выпирающие щеки.
— Кубань приехала? — повернулся к Михаилу.
— Угадал, — закивал тот и перебрался ближе к печке.
Рядом вповалку лежали семьи. Через тела спящих сновали мужчины с кружками, выходили курить.
Башкир стал рубить в комнате поленья и швырять их в печку. Раскосо улыбался, заводил белки.
— О-охо, Кубань, ту-ту-у. Пшеница, виноград…
Михаил улегся на живот — пора спать.
Не нашедшие себе места на полу просили лежачих сдвинуться, стояли с матрацами, не зная, куда их положить. Некоторые доставали тряпье из своих бездонных мешков и сумок, укладывали детей. Малыши задыхались от дыма, пугались стука топора и тянули вверх ручонки.
— Побольше кидай топки! Чего жалеешь? — приподнялся Михаил на локоть: он не мог заснуть.
— Ты — семья, я — семья, — говорил башкир рассудительно и не без лукавства, ломая щепы скрюченными пальцами. — Ты — командир, он — командир, мно-охо командиров…
— Люди устали с дороги. И пацанята вон пищат, замерзли, — твердил свое Михаил.
Печь разгорелась, стало дымно и душно. Раздался храп, сопенье простуженных носов. Михаил услышал, как в невидимом углу кто-то ногтями заскреб тело. Противно ему стало. Голова заныла, отяжелела чугуном. Неожиданно встретился взглядом с девушкой, которая была почти рядом. Приподнявшись на локоть, она всматривалась в него с какой-то болью и грустной нежностью.
Михаил покряхтел и встал, выбрался на скрипучее крыльцо.
В лунном сиянии открылась тайга. Отсюда до самого низа чернели вагоны на тоненьких рельсах, и слышно было, как гулко раскатывали бревна на нижнем складе. «Кукушка» вскрикнула и медленно стронула небольшие вагоны, потащила к лесу. Из трубы ее мягко зашелестел паровозный дым.
— Эх, какой Урал! — вслух подивился Михаил, оглядывая склоны дремучих лесистых гор. Они уходили вдаль темно-голубыми волнами, распространяя тишину. Он не сводил глаз с ярких звезд, которые так низко горели, что хотелось потрогать их руками.
— Такое в сказке бывает…
Это за спиной послышался девичий голос. Михаил и не заметил, как знакомая спутница вышла вслед за ним. Он оторопел от ее ласковых слов, не. удержался и взбодрил себя:
— На сани бы сейчас расписные да прокатиться! На тройке, а?!
— Красиво! — прошептала она и варежкой коснулась его. — Тебя как звать?
— Михаилом. А ты кто будешь?
— Роза… Из Казани. Я одна. А ты, Миха, один?
— Да вроде бы один приехал. Нет, вдвоем с тобой… в машине!..
6
Наталья быстро сложила зонтик, стряхнула брызги и ворвалась с улицы в помещение райсобеса.
За стеклами окошек бойко суетились инспектора — почти все женщины. Одна из них, еще девчонка, со вспухшими веками, неохотно принимала документы от посетителей, и Наталья поняла — не на ту ногу девушка встала. Хотела перейти к следующему окошку, где сидела миловидная женщина в просторной светлой блузе, но кто-то сбоку подсказал:
— Не туда, гражданочка. Передвиньтесь в это окошко.
Наталья порылась в сумке, вынула свернутые бумаги с печатями.
— Девушка! Послушайте, девушка! — обратилась она нетерпеливо к невыспавшейся девчонке.
— Взяли разрешение, отходите, не стойте, — объясняла та пожилой посетительнице, не замечая Натальи. — Бабушка, я же сказала и повторяю вам: надбавку к пенсии не начислим, у вас приусадебный участок свыше установленной нормы. Вы что, глухая?
Раздраженная инспекторша сдвинула бланки, и они попадали на пол. Старушка со вздохом нагнулась и стала подбирать.
Наталья протянула свои документы.
— Что? — неприветливо уставилась инспекторша.
— Оформить пенсию. Хозяину уже скоро под семьдесят… Я вот тут принесла. Помните, была на прошлой неделе? Вот та справочка, что вы затребовали. А в войну он потерял документ, вы говорили, можно и без него обойтись. Посмотрите, родненькая, очень прошу. Я на работу опаздываю.
Девчонка, надув губы, приняла документы, потирая глаза, просмотрела. Вид у нее был не совсем дружелюбный.
— Не помню. Не могла я такое сказать. Посоветуйтесь с начальником… Следующая давайте. Отойдите. Следующая!
Глаза Натальи сверкнули.
— Да почему это — следующая? Я хочу знать: куда теперь, к какому начальнику? Ты мне, девушка, не морочь голову и объясни сначала!
Рядом объявился вежливый старичок с повязкой на руке, видимо, дежурный. Он смотрел, как Наталья дрожащими руками заталкивала бумаги в сумочку.
— Не горячитесь, — подливал он масла в огонь своей вежливостью. — В учреждении не следует… вести себя так.
— Обидели ее! — вспыхнула Наталья. — Я уже полгода хожу, достала справку, какую велела принести. Теперь ей другую нужно… А ну-ка, разрешите!
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.
Степан Залевский родился в 1948 году в селе Калиновка Кокчетавской области. Прежде чем поступить в Литинститут и закончить его, он сменил не одну рабочую профессию. Трудился и трактористом на целине, и слесарем на «Уралмаше», и токарем в Москве. На Дальнем Востоке служил в армии. Познание жизни в разных уголках нашей страны, познание себя в ней и окружающих люден — все это находит отражение в его прозе. Рассказы Степана Залевского, радующие своеобразной живостью и свежей образностью, публиковались в «Литературной России», «Урале», «Москве» и были отмечены критикой. «На легких ветрах» — первая повесть Степана Залевского. Написана повесть живо и увлекательно.
Молодой московский прозаик Илья Митрофанов умеет точно и зримо передать жизнь в слове. Уже одно это — свидетельство его одаренности. Располагает к себе и знание жизни, способность не только наблюдать и изображать, но и размышлять над теми ее, подчас весьма нелегкими задачами, которые ставит она перед вступающим в самостоятельную рабочую жизнь героем. Молодой писатель по рождению южанин. Оттого, наверное, в повести его есть и свойственная южной прозе пластичность слова, и своеобразие разговора героев, и напряжение чувств.
Валерий Косихин — сибиряк. Судьбы земли, рек, людей, живущих здесь, святы для него. Мужское дело — осенняя путина. Тяжелое, изнуряющее. Но писатель не был бы писателем, если бы за внешними приметами поведения людей не видел их внутренней человеческой сути. Валерий Косихин показывает великую, животворную силу труда, преображающего людей, воскрешающего молодецкую удаль дедов и отцов, и осенние дождливые, пасмурные дни освещаются таким трудом. Повесть «Последний рейс» современна, она показывает, как молодые герои наших дней начинают осознавать ответственность за происходящее в стране. Пожелаем всего самого доброго Валерию Косихину на нелегком пути писателя. Владимир КРУПИН.
Алексей Логунов родился в деревне Черемухово Тульской области, недалеко от Куликова поля. Как и многие его сверстники — подростки послевоенных лет, — вступил в родном колхозе на первую свою трудовую тропинку. После учебы в школе ФЗО по профессии каменщика его рабочая биография началась на городских и сельских стройках. Затем работал в газетах и на телевидении. Именно эти годы явились основой его творческого мужания. В авторском активе Алексея Логунова — стихи, рассказы, а сейчас уже и повести. Но проза взяла верх над его стихами, читаешь ее, и угадывается в ней поэт, Видишь в этой прозе картины родной природы с нетерпеливыми ручьями и реками, с притихшими после прошумевших над тульской землей военных гроз лесами и перелесками, тальниковыми балками и неоглядными, до самого окоема полями… А в центре величавой картины срединной России стоит человек-труженик, человек-хозяин, человек — защитник этой земли. Куликово поле, люди, живущие на нем, — главная тема произведений А. Логунова.