Круговерти - [3]
Под лампочкой, запутавшейся в паутине, двигались две тени — одна большая и быстрая, другая неторопливая, качавшаяся вслед за первой.
Иван осмотрел силовую передачу, сел в кабину, подергал рычаги. Потом запустил двигатель, тотчас же вылез и поднял капот. Он слушал так выжидающе, как любопытная женщина под дверью соседей: о чем там спорят или, может, бранятся?
Михаил горячился и тоже лез под капот, копошился рядом.
— Сколько на твоих золотых, Иван?
— Около трех.
— Ух ты-ы! Пойду я. А то Наташка кинется искать…
— Спит небось давно. Чего в панику кидаешься?
Иван ветошью вытер замасленные, торчащие врозь пальцы; круги солярки очками блестели вокруг уставших глаз.
С улицы потянуло холодком. Заря на востоке светлела, а с западной стороны было еще темно. Отпели петухи, и весь поселок откликнулся смешанными звуками и голосами, поднимавшимися в бледно-зеленое, цвета капусты, чистое небо.
Подремать бы с часок. Но братьям было не до сна. Они сняли домкрат и опустились в яму. Михаил подсвечивал снизу днище «Москвича», который будто наехал на них.
В минуты отдыха Иван повел разговор о бедных родителях, которым-де не выбраться из далекой их вологодской деревни до самой смертушки. Пусть никто не знает на ТЭЦ, кто они такие на самом деле. Никому это не надо. Михаил не понял и промычал: «Почему? И что тут дурного, если отец и мать крестьяне?..»
Снаружи послышались голоса женщин.
В дверях гаража, жмурясь от света лампочки, остановилась Наталья. Вминая в бока кулаки, она с недоумением глядела, как двое, шатаясь от хмеля и бессонницы, неуклюже выбираются из ямы.
— А я жду, жду, всю ночь не могу сомкнуть глаз. Ма-амочки мои родные! И на кого же ты похож, Мишка? Где ты обтирался? Вот паразит! Да ты ж на брюки глянь свои! Новые, называется!
— Плюнь ты на них, — уговаривала ее Лизка. — От страдания-то какие!..
По дороге домой Наталья вдруг всхлипнула.
— Чего ты? — обнял ее за плечи Михаил.
— Отстань, телок несчастный, — вырвалась та. — Видел, как люди живут?
Глянул Михаил на жену и усмехнулся: вот натура заполошная! Вроде бы и не пустая, первая посочувствует, если у кого горе случится. И танцует лихо, стоит попасть ей в компанию, и поет красиво, задушевно, с задоринкой печальной. Когда поплачет, когда посмеется. А не может он понять: что требуется для успокоения расстроенной певуньи?
Бывало, придет он домой со смены, приляжет на диван отдохнуть и ждет Илюшку из детсада. И тут у жены, как ни повернется, то стул упадет, то салатница разобьется, то хлеб цвелый, а сходить за свежим ей, видите ли, некогда. И снова бунтует, недовольная жизнью: поучился бы у Ивана, брата своего, как добро наживать, всего полно в квартире и машина имеется… Михаилу смешно, терпит попреки, а то задумается вдруг: неужели нельзя жить спокойно, без лишней суеты?..
3
Получив в инструментальной монтажный пояс, молоток и зубило, спрыгнув со ступенек лестничного пролета, Михаил услышал покашливание. Это мастер Тимофеич как-то внимательно задержал на нем взгляд, лоб у старика вспотел.
— Отсеки продуете, разровняете, хомутами стянете змеевики, — сказал он наконец.
— Не обещаю. Солодухин посылает на вращающиеся механизмы. Не знаю, кого и слушать.
У мастера вырубились морщинки у виска.
— А ты так не разговаривай! — вскипел он. — Вчера Ивана попросил остаться — сбежал. Сегодня ты отказываешься. Если на то пошло, в перерыв соберем людей, найдем другого человека.
— Ну до обеда еще далеко. Ты, Тимофеич, согласуй насчет меня с Солодухиным, а пока дай человека — леса надо ставить.
Старик согласно кивнул головой и зашагал к центрально-ремонтным мастерским. Но вот он встретился с начальником мастерских, стал что-то доказывать, а тот разводил руками. Вскоре Тимофеич вернулся с пожилым плотником. У того на левое ухо съехала тюбетейка, вся в каплях столярного клея.
— Вот, бери Казимировича, — сказал мастер. Плотник усмехнулся, посмотрел на Михаила.
— На подмогу к вам. Только, чур, не заезживать. Работаю я на совесть, но потихоньку. Топорик принес с собой, а ломиком и прочим у вас разживусь…
Подъехал близко мостовой кран, зазвенел сигнал. Михаил глянул вверх — трос потянулся, чуть колыхаясь от натянутости.
— Уйди, Юрка! — крикнул он в сторону площадки, где стоял, насвистывая и склонясь через перила, Головко. Тот смотрел вниз на девчат-штукатурщиц и не видел крана. — Да уйди же ты, гусь слепой! — снова вырвалось у Михаила, испугавшегося за парня. — Жить надоело?!
Увидев оседающую над ним тень застропаленной трубы, Юрка пригнулся, отскочил, как от боксерского удара. Конец трубы свесился и поволокся вдогонку хлопцу, заскрежетал по сетчатой арматурной площадке.
Михаил подозвал к себе парня и упрекнул его:
— Поменьше на девок любуйся… Не уходи далеко, сейчас полезем в котел продувать змеевики.
Было душно и жарко, будто стояла не осень на улице, а лето.
Казимирович стал крепить угловые стойки железными скобами, потом принес несколько досок. Михаил потянул резиновые шланги наверх. Площадкой выше Иван всовывал патрубок в соединительный воздушный кран. Патрубок почему-то выскакивал. Михаил потянул конец шланга в люк и заглянул в топку. Глубоко внизу, почти у дна, отозвалось эхо. С потолка отвесно светил жиденький луч прожектора. В корпус котла ударили отбойные молотки, и легкое содрогание передалось Михаилу.
Это — роман. Роман-вхождение. Во времена, в признаки стремительно меняющейся эпохи, в головы, судьбы, в души героев. Главный герой романа — программист-хакер, который только что сбежал от американских спецслужб и оказался на родине, в России. И вместе с ним читатель начинает свое путешествие в глубину книги, с точки перелома в судьбе героя, перелома, совпадающего с началом тысячелетия. На этот раз обложка предложена издательством. В тексте бережно сохранены особенности авторской орфографии, пунктуации и инвективной лексики.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.
Степан Залевский родился в 1948 году в селе Калиновка Кокчетавской области. Прежде чем поступить в Литинститут и закончить его, он сменил не одну рабочую профессию. Трудился и трактористом на целине, и слесарем на «Уралмаше», и токарем в Москве. На Дальнем Востоке служил в армии. Познание жизни в разных уголках нашей страны, познание себя в ней и окружающих люден — все это находит отражение в его прозе. Рассказы Степана Залевского, радующие своеобразной живостью и свежей образностью, публиковались в «Литературной России», «Урале», «Москве» и были отмечены критикой. «На легких ветрах» — первая повесть Степана Залевского. Написана повесть живо и увлекательно.
Молодой московский прозаик Илья Митрофанов умеет точно и зримо передать жизнь в слове. Уже одно это — свидетельство его одаренности. Располагает к себе и знание жизни, способность не только наблюдать и изображать, но и размышлять над теми ее, подчас весьма нелегкими задачами, которые ставит она перед вступающим в самостоятельную рабочую жизнь героем. Молодой писатель по рождению южанин. Оттого, наверное, в повести его есть и свойственная южной прозе пластичность слова, и своеобразие разговора героев, и напряжение чувств.
Валерий Косихин — сибиряк. Судьбы земли, рек, людей, живущих здесь, святы для него. Мужское дело — осенняя путина. Тяжелое, изнуряющее. Но писатель не был бы писателем, если бы за внешними приметами поведения людей не видел их внутренней человеческой сути. Валерий Косихин показывает великую, животворную силу труда, преображающего людей, воскрешающего молодецкую удаль дедов и отцов, и осенние дождливые, пасмурные дни освещаются таким трудом. Повесть «Последний рейс» современна, она показывает, как молодые герои наших дней начинают осознавать ответственность за происходящее в стране. Пожелаем всего самого доброго Валерию Косихину на нелегком пути писателя. Владимир КРУПИН.
Алексей Логунов родился в деревне Черемухово Тульской области, недалеко от Куликова поля. Как и многие его сверстники — подростки послевоенных лет, — вступил в родном колхозе на первую свою трудовую тропинку. После учебы в школе ФЗО по профессии каменщика его рабочая биография началась на городских и сельских стройках. Затем работал в газетах и на телевидении. Именно эти годы явились основой его творческого мужания. В авторском активе Алексея Логунова — стихи, рассказы, а сейчас уже и повести. Но проза взяла верх над его стихами, читаешь ее, и угадывается в ней поэт, Видишь в этой прозе картины родной природы с нетерпеливыми ручьями и реками, с притихшими после прошумевших над тульской землей военных гроз лесами и перелесками, тальниковыми балками и неоглядными, до самого окоема полями… А в центре величавой картины срединной России стоит человек-труженик, человек-хозяин, человек — защитник этой земли. Куликово поле, люди, живущие на нем, — главная тема произведений А. Логунова.