Круг замкнулся - [34]

— Послушайте, вы можете объясниться толком? От удара вашего специалиста у меня голова буквально раскалывается, посему я не в состоянии разгадывать ваши загадки.

— Извольте, объяснюсь. Еще по дороге в Норвегию, из газет, я узнал, что наша подводная лодка, приписанная к Либавскому учебному отряду подводного плавания, в сопровождении корабля обеспечения направилась с дружественным визитом к берегам Норвегии. Позже от русского посланника мне стало известно, что на самом деле визит этот носил иной характер — норвежцы повадились ловить треску у самых наших берегов, и им нужно было продемонстрировать возможности русского военного флота, престиж которого за последнее время сильно подорван. Демонстрация Андреевского флага, так сказать. Вычитанной в газете новости я значения никакого не придал, но в памяти она у меня сохранилась. А когда я узнал, что норвежские власти отказали в вашей экстрадиции, в мою голову пришла мысль использовать подводную лодку для вашего похищения. Я заручился поддержкой русских военных и морских властей, и вот вы здесь.

— Все вы врете! Да если бы я не увидал в отеле Ефимычева, я бы никуда с вами не поехал! Откуда вам было знать, что я попрошу вас о помощи и послушаюсь вашего совета сесть на пароход до островов?

— Конечно, не поехали бы. Поэтому я и попросил начальника столичной охраны организовать вояж господина Ефимычева в Христианию. Ефимычев доведен нами до полного сознания и дал о вас и других участниках вашей банды подробнейшие показания. За это его обещали не вешать.

Поднебесный вскочил было на ноги, но ударился головой о шпангоут и со стоном сел на место.

— Не надо поддаваться эмоциям, Борис Викторович. Руки у вас связаны, так что никакого серьезного вреда вы мне причинить не сможете. А я же, обороняясь, могу. И потом, чем вы недовольны? Тем, что я вас провел? Так вы сами всю сознательную жизнь этим способом хлеб насущный себе добывали. Сначала воровали, потом хипесом промышляли, потом, за каким-то лешим, революционерам стали помогать. Так чего же теперь на людей кидаться?

— Идите к черту!

— К черту вы вперед меня попадете, господин Поднебесный. Россия — не Норвегия, на Родине с вами церемониться не будут. В Москве — чрезвычайная охрана, и через неделю, много две, вас повесят. Вот и встретитесь с тем, к кому меня посылаете. Или думаете в рай попасть? В рай убийц не пускают.

— Вам тоже рая не видать.

— Не видать, знаю. Многогрешен я, как всякий полицейский. В белых перчатках с блатом особо не повоюешь. Как я только не грешил — и обманывал вашего брата, и руки распускал, и мзду, каюсь, брал. Но вот беременных никогда не убивал.

— Замолчите! — заорал Адвокат так громко, что его крик услышали, наверное, и в командирской рубке. — Я не убивал Наташу, ее убил Гусар!

— На спусковой крючок действительно Гусар нажал, спорить не буду. Вот только как он в Муроме в нужное время очутился, ась?

— Откуда мне знать!

— А хотите, я вам поведаю?

— Нет, не хочу! — Поднебесный не понижал голоса. Дверь в переборке отворилась и в отсек просунулась голова в офицерской фуражке.

— Вы не могли бы, господин титулярный советник, — сказал флотский, — не проводить дознания до прибытия в порт? Или хотя бы на «Хабаровск». Я понимаю, что задержанный враг государства, но ваши методы…

— Уверяю вас, господин старший лейтенант, что никаких противоправных методов я к господину Поднебесному не применял и применять не собираюсь. А орет он исключительно для того, чтобы вызвать сочувствие экипажа. Это известный трюк, к которому часто прибегают преступники. Но больше он кричать не станет, уверяю вас.

Флотский покачал головой и удалился, прикрыв за собой дверь.

— Ну вот, Борис Викторович, видите? — обратился Кунцевич к Поднебесному. — И здесь у вас нашлась защита. Ох, не любят нашего брата обыватели, не любят. Давайте так с вами условимся: вы не станете более кричать, а я не стану вас бить, хорошо? Уж если меня и обвинят потом в чем-то господа офицеры, то пусть эти обвинения будут не безосновательными, а то страдать за то, чего не делал, очень обидно. Договорились?

— Вы станете бить связанного человека?

— Вы знаете, стану. Во-первых, это будет не первый такой мой опыт, а во-вторых, уж больно вы мне несимпатичны.

Поднебесный отвернул голову к стене.

— Я так понял, мы договорились? — спросил Кунцевич, повертел головой, но не нашел ничего, на что можно было присесть. Приходилось оставаться на ногах. — Я все-таки расскажу свою версию произошедшего, а вы, коль вам будет угодно, поправите меня, если я стану ошибаться. Начну с того, о чем вы сами рассказали Ефимычеву и другим. Итак. После дела Барнаша господа социалисты прониклись к вам доверием, стали привлекать вас к другим делам и позволяли себе в вашем присутствии обсуждать планы будущих экспроприаций. Вы узнали о предстоящем ограблении казначейства и решили забрать награбленные денежки себе. Для этого вы привлекли свою давнюю знакомую — госпожу Любарскую-Кошелькову. Освободившись из тюрьмы, она нашла вас и стала требовать свою долю ограбленных бриллиантов. Камушки вы к тому времени давно уже продали, деньги прожили, поэтому удовлетворить справедливые требования подельщицы не могли. Впрочем, что-то вы ей дали — смогла же она купить дом и заплатить господину Кошелькову за замужество. Все это Наталья Романовна сделала для того, чтобы из бывшей воровки превратиться в московскую дворянку-домовладелицу. Но дворянство на хлеб не намажешь, а ничего другого, как воровать и соблазнять мужчин, Кошелькова не умела, потому скоро ей пришлось приняться за старое. И вот вы узнаете об эксе и предлагаете Наталье Романовне получить много и сразу, завязать с преступным прошлым, покинуть страну и зажить припеваючи где-нибудь на берегу теплого моря. Она с радостью соглашается. Воплотить в жизнь намеченное для вас, людей с таким богатым преступным прошлым, не составляло никакого труда. Дочь майора «случайно» знакомится с Медведем, становится своим человеком в организации и убеждает банду доверить ей увезти деньги из Фонарного переулка. И все бы было хорошо, кабы не бывший пристав. Господин Столпаков, узнав в Шурочке виновницу всех своих бед, проследил ее до места жительства, проник в ее квартиру и сделал госпоже Любарской предложение, от которого та не посмела отказаться, — передать все похищенные деньги ему. Но как только пристав удалился, она поспешила к вам и рассказала о нежданной встрече. Вы успокоили свою подругу, заявив, что сумеете обмануть и эсеров, и Столпакова. Все удалось — Наталья Романовна похитила деньги, и вы с нею благополучно уехали в Москву. Мне непонятно только одно: неужели Столпаков, зная характер Дочери майора, действительно надеялся на то, что она привезет деньги туда, где он будет ее ожидать?