Круг избранных - [9]
— Философствовать, генерал, это вот ему, партийному функционеру пристало, — успокоившись, включается разговор и губернатор. — Ты свое дело должен делать.
— Да уверен я — убийство, — не соглашаясь, но и не споря особо продолжает Зобин. — Да, в общем, не в этом и суть. Кому это выгодно? И кто, если убийство (в чем я лично не сомневаюсь), мог это сделать? Вот на какие вопросы, уважаемые господа-товарищи, надо бы нам ответить.
Давайте разберем по полочкам. По моим данным этот убитый (или погибший, если хотите) агитатор — не такая уж важная шишка. Так, средней руки журналистишка. С ним Котицкий не много бы выиграл, и без него не много потеряет. По крайней мере нам, солидной партии, смерть агитатора Котицкого уж точно не в руку. Напротив, она нам сильно портит общую картину: всех собак навешивают на власть, губернатора, а с ними наша партия крепко повязана.
Напрашивается мысль о ребятках из штаба Новикова, нашего и Котицкого соперника. Эти бандюги на все способны. Но сам Новиков, по-моему, тоже не глуп и понимает, что лишние разборки, да еще такие бестолковые, ему ни к чему. Так что и эта версия отпадает.
Тогда что и кто? Не представляю…
— Я все же склоняюсь к версии несчастного случая, — генерал стоит на своем.
Губернатор поворачивается к фээсбэшнику:
— А вы?
— Мне кажется, — осторожничает начальник УФСБ, — надо глубже покопаться в личностных мотивах. Есть у меня информаторы… Рано пока не только выводы делать, но и версии выстраивать. Полностью согласен с Семеном Трофимовичем — надо работать.
— Ну, слава Богу, к согласию пришли, — губернатор встал. — Ладно, до свидания.
Уже в дверях, задержавшись, Зобин обернулся:
— А может, это сам Котицкий? Ему-то это ой как выгодно, сейчас такую агитацию на убийстве закрутит.
— Ну, это уж вы, Федор Иванович, хватили через край, — губернатор сказал, но не очень убеждающее.
Зобин кивнул и притворил дверь.
13
Полосатая кошка перебежала дорогу. Не черная, слава богу, но все же кошка. И — перебежала.
Полосатая, как жизнь.
Только вчера, кажется, все кругом было светло. Все — прекрасно. И так должно было быть всегда.
А сегодня — плохо. Тускло и неуютно.
Чертов сапог натер ногу — кажется, там уже мозоль. Откуда-то образовалась дырка в кармане плаща, и в подкладку провалилась зажигалка. И как теперь прикурить?
Здоровенный идиот — слепой! — явно наркоман, толканул до боли в плечо. А до остановки еще топать и топать…
Андрей как сквозь землю провалился. Пропал, будто его никогда и не было. Можно было посчитать все за сон, если бы не колечко с драгоценным бриллиантом. Оно — вот, на пальце, а его — нет.
Наверно, нашел другую. Конечно, с его-то возможностями. Любая дурочка на шею кинется.
Не понял, не распознал своего счастья. Она ведь не просто так, за деньги, она бы любила его, как никакая другая.
Нет, он — круглый идиот. Сволочь! Все они, богатеи чертовы, такие. Поматросят и бросят. Думают, раз денег навалом, так все им позволено? Хотя… подумала, ведь и не переспали? Ну и что! А зачем мозги пудрил?
И Димка хорош. Никакого внимания. Не видит, что девушка от скуки изнывает. Готова чуть ли ни первому встречному на шею броситься. С миллионером гребаным связалась. Почему? Потому что сам виноват.
«Виноватого» Димки дома не было. Так и должно быть — семь часов всего. Светка пошла на кухню, поставила чайник… Хотела, по привычке, запрятать в баночку кольцо, но потом, усмехнувшись, надела обратно на пальчик. Полюбовалась. Пускай.
Димка пришел в одиннадцать. Света уже заснула, не раздетая, на диване. Но — сразу вскочила, оживилась.
— Как дела ваши, Дим?
— Завтра — последний день агитации. Дадим жару! Я такую штуку придумал. Умрут все и не охнут.
— Сегодня я днем по радио рейтинги слушала…
— Ты что, тоже в политику вдарилась?
— Ну как же, я ведь тоже в вашей победе заинтересована. Как, кстати, насчет обещаний?
— Я что говорю — все делаю. Обещал шубу — будет шуба. Только если, конечно, выиграем.
— И я так хочу вашей победы, — Светка потянулась и прильнула к шершавой Димкиной щеке.
— Шубу ты хочешь, а не победу, — Димка не отшатнулся, сжал крепко и потащил на диван.
Света слабо посопротивлялась, потом расслабилась и тихо попросила:
— Выключи свет.
Света сидела прямо голышом и курила, Дима пошел на кухню, готовить кофе. Оттуда и крикнул:
— Так что там о рейтингах?
— Сейчас посмотрю, я записала.
Света пришла на кухню уже в накинутом халатике и с бумажкой.
— Вот, Котицкий Алексей Николаевич, 27,4 процента. Второе место.
— А какое радио передавало?
— Да местное наше, проводное, «матюгальник».
— А… ну, ясно. Значит, мы на первом. Эти рейтинги все заказные. А Новиков есть?
— Есть, вот он. 7,8 процента, шестое место.
— Белиберда полная. Он, я думаю, в затылок нам дышит.
Бравурным маршем заскрипел мобильник.
— Ты что, дома прохлаждаешься?
— Только пришел, Алексей Николаевич.
— Завтра последний день, ОНИ черт те что творят, а он, понимаешь, «только пришел». Ты уходить отсюда, из штаба, не должен был. Я вот здесь сейчас! Работаю, не сплю.
— Да буду сейчас, приеду.
— На чем? В половине первого?
— Такси поймаю…
— Я машину выслал. Уже, наверное, у твоего дома. Так что выходи.
Жизнь Гофмана похожа на сказки, которые он писал. В ней также переплетаются реальность и вымысел, земное и небесное… Художник неотделим от творчества, а творчество вторгается в жизнь художника.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.