Круг избранных - [13]

— Здесь я цветочки посажу, а ты изгородь поправь, да и покрасить бы надо.

— Нечего красить, новую закажу. И памятники новые, и надгробия…

Помянув, Дима пошел к стоящему неподалеку такси, Света замешкалась. Идя по дорожке, обратила внимание на свежевырытую могилу с крестом. С фотографии, прибитой на перекрестье, глядел на нее Андрей. Под ним одиноко стоял пышный венок с золоченой надписью по траурной ленте «Андрею от друзей».

Света неудачно оступилась, сухим треском сломалась шпилька на сапоге.

— Ты чего задерживаешься? — Димка крикнул, но приглушенно — кладбище все же.

— Да вот, каблук сломался.

— Ерунда, к новой шубке — новые сапожки.

Света встряхнулась, улыбнулась благодарно и, прихрамывая, заспешила по колдобинам. На ходу сняла и упрятала в карман кольцо, так и не замеченное Димой.

— Продам, — подумала расчетливо.

Депутатский запрос

1

Она сидела и рассказывала. А он слушал.

Говорок — южнорусский, с мягкими характерным «ть» (все делають, говорять) — напомнил давно умершую бабку по отцу. Вот так же, наверное, про жизнь свою кому-нибудь ведала. Душу изливала. И хоть судьбы — не в пример, даже противоположно разные, а почему-то стало жалко.

«Дочка у меня красавица была, умная да статная. А этого, ирода, как взяла в мужья — всю жизнь себе поломала. Все им денег было мало, да ведь и Веруне, ясно дело, приодеться надо. Пошел он в моря. А Веруня моя, понятно, дело молодое, хахаля приискала. Я что, я им не мешала. Хоть ей и говорила: смотри, говорю, узнает Петька. А она… Ай, да что там.

Как-то с моря он вернулся, а Веруня со своим хахалем. Ну, как и что у них там получилось, не знаю, а только зарезал он мою Веруню».

Бабка рассказывала спокойно, слово «зарезал» проскочило, как вроде кусок колбасы откромсал.

«Посадили его. Семь лет всего дали, а он — вот, через пять уже и вышел. А Веруни нет. Теперь, ирод, мне жизни не дает. Давай, говорит, убирайся, бабка, из квартиры. А какая ж я ему бабка — мать ведь? Никогда меня так, ирод, не называет».

Посетительница поднесла платочек к осклизлым глазам. Пошмыгала и продолжила.

«Гонит из квартиры, ирод. Ты уж мне, депутат наш дорогой, поспособствуй. Управу на него помоги найти».

«Хорошо, Надежда Дмитриевна, разберемся. Вы заявление свое оставьте, а мы разберемся».

«Ну, спасибо тебе, дорогой наш депутат, большое спасибо».

Кое-как удалось бабку спровадить, целый час времени отняла. И ведь даже вины своей не чувствует. Кругом права и обижена. А квартира-то чья? Зятя. Она за дочкой из деревни приехала. Судьбу мужику поломали, а теперь еще и права качают.

Нет, так нельзя, тут, может, мужская солидарность… Надо все же разобраться. Петьку этого не мешало бы найти да послушать.

Прием по личным вопросам закончился, и депутат Котицкий поспешил на заседание комитета. Вопросы на нем решались все проходные, рабочие, но важно было с одним из приглашенных встретиться, после заседания переговорить.

— Так что, Петр Ильич, перетолкуем? В кабинете у меня?

— Пойдемте, только времени у меня в обрез.

— Да мы быстренько.

Прошли в кабинет. Котицкий попросил помощницу принести чай, расположились у стола.

— Я готовлю депутатский запрос по поводу незаконных выделений земельных участков под застройку коттеджей в природоохранной зоне, — Котицкий пристально посмотрел в глаза собеседнику. — Надеюсь на вашу помощь.

— Да вы что, Алексей Николаевич, вы же знаете, что я от этих дел давно отошел. Как тогда, при прошлом губернаторе, начали нас прижимать, понял — против ветра… ну, сами понимаете.

— А при нынешнем?

— Да какая разница? Система — вот что главное.

— Система людьми строится.

— Да вы ведь, Алексей Николаевич, к губернатору нынешнему, насколько я понимаю, в оппозиции?

— Ну и что? Я не о губернаторе — о незаконных участках говорю.

— И я о том же.

Котицкий медлил. Собеседник тоже молчал. Наконец, хозяин кабинета не выдержал затянувшейся паузы.

— Так будете вы мне помогать?

— Нет.

— И на том спасибо.

— До свидания.

Бывший прокурор приморского городка, нынешний юридический консультант строительной фирмы Петр Каганов вышел, резко прихлопнув дверь.

Котицкий откинулся в кресле. Похоже, помощников найти будет непросто. Если вообще они, помощники эти, появятся… Случайно взгляд его выхватил из разномастья бумаг на столе свежий ненадписанный конверт. Вскрыл.

2

Бугай только кинул взгляд:

— Как зовут?

— Пятак.

— Откинулся когда?

— Месяц назад.

— Какая?

— 105-я.

— О, — Бугай посмотрел уважительно. — Ну, тогда… Работать хочешь?

— Я завязал. Хочу просто работы, охранника или сторожа. У вас ведь так в объяве было?

— Да, да, было… Хорошо, будешь сторожем. На охранника ты не тянешь, у нас они — менты все бывшие. А ты, хе-хе, совсем наоборот.

Пятак пришел сюда по объявлению, когда обегал все мыслимые и немыслимые конторы. Нигде не брали: во-первых, специальности толковой по сегодняшним дням не было — бывший матрос первого класса. Кому нужен? (О море, понятно, навсегда забыл). Может, где бы и взяли — «волчий билет» пятилетней отсидки отвращал.

Теперь, нанимаясь к Бугаю, чувствовал: не совсем то, о чем думалось и мечталось на зоне, особенно в последние тягучие дни, когда ждал решения о досрочно-условном. Опять этот воровской жаргон, эти отношения зэковские… Чего доброго, тут снова можно загреметь.