Круг избранных - [12]

— Я вот как себе события последних лет представляю? Сидели звери разные в зоопарке, по клеткам. Заяц — в своей, волк, лиса там, змеи ядовитые… Хорошо, покойно. Каждый знал свое место, знал, что клеточку вовремя уберут, кушать принесут. Хоть и не деликатесов заморских — зато по расписанию. Вдруг прибежал мужичок с пятном на лысине: вы же звери, должны на свободе жить. Вот ты, волк, по лесным просторам разве не хочешь разгуляться? А тебе, заяц, разве морковка жухлая да сено не надоели?

Разволновалось зверье. Свободу, свободу давай! Нашелся другой мужик, здоровяк исконно русский: враз замки на клеточках посшибал.

Разбежалось зверье по полям да лесам. Свобода, свобода! Волк в обнимку с зайцем, лиса ужу галантно дорогу уступает. Свобода, равенство и братство — замечательная жизнь!

А к вечеру проголодались все, жрать захотели. И заяц, и волк, и лиса… А кушать никто не несет — самим добывать надо. А не умеют, потому как в зоопарке родились.

Озлился волк и, как смог, погнался за зайцем. А зайчишка, тоже голодный, неумело круги стал по полю выписывать. В общем, полный бардак в лесу наступил, беспредел. И задумываться стало зверье: а может, в клеточках-то, без всяких свобод, получше было? Может, опять в зоопарк напроситься?

— Хорошая сказка, Федор Иванович, только концовки нет, — губернатор посерьезнел, остальные, притихшие, тоже, видимо, задумались. — Я мыслю, что концовочку эту мы сейчас и делаем, вернее, должны сделать. Оттого, как мы работу нынешнюю выстроим, как те же выборы проведем и будет зависеть, в какую сторону народ повернет.

— Да сказка ведь это, Сергей Трофимович…

— Сказка ложь, да в ней намек?

— Не без того.

17

Не думал Володя, что, включившись в выборную кампанию, под занавес ее придется заниматься похоронами. А что делать? Тем более, зам. Новикова Олег Афанасьевич заявил: вся команда шефа остается на местах, я никого убирать не хочу. Будем продолжать дело усопшего. Так почему бы с хорошими людьми и не поработать? Тем более, когда они так же хорошо платят?

Только сейчас, к вечеру, выдалась свободная минутка. Целый день мотался — господи, похороны, оказывается, не проще тех же выборов организовать. Сколько дел! И все — в авральном режиме. Хорошо, что деньгами не стеснен, можно тратить, в принципе, сколько угодно.

Подошел Бугай:

— По пивку?

— Давай

Притащил пиво с сушеными кальмарами, уселся напротив.

Володя, отхлебнув, заговорил:

— Я вот все об Андрее, о Халяве вашем, думаю. Так кто же его все-таки убил?

— Кто? Да я.

— Ты?

Даже пивом поперхнулся. Отшатнулся. Не поверил.

— Врешь…

— Достал он меня. Слюнтяй проклятый. Он знаешь, за что сидел? За какие-то махинации. Деньги, короче, воровал. И по жизни такой. А тут начал опять зудить, поучать… Я — парень горячий, не сдержался, схватил за горло. Халява — хлипкий, тут же и сник. Честно говоря, и не думал, что так выйдет.

— А ты, — Бугай поднял глаза, — мужик правильный. Иногда, правда, тоже прогибаешься. Так нельзя! Чистеньким хочешь быть? Белыми ручками деньгу не гребут, запомни.

Володя задумался. Грязь вокруг, одна грязь. И, на самом деле, как тут не замараться? Эти выборы чертовы… Знал ведь, куда и к кому шел. Что делать? Да плюнуть на все и растереть. Будь что будет.

18

Муха, наверное, залезла в нос. Светка чихнула и проснулась.

Но по лицу ерзала красная махровая роза. Димка, улыбаясь, стоял над кроватью:

— Вставай, соня, победу проспишь.

— Победили?

— Всенепременно!

Дима положил розу на теплую Светкину грудь и стал открывать шампанское. Пробку не придержал — она бухнулась в потолок, не меньше половины шипучки вылилось на пол. Остатки Дима разлил в фужеры:

— Ну, за победу!

— За победу! — подхватила Света.

Только в восьмом часу утра стало окончательно ясно, что Котицкий — депутат. Всю ночь, с мест, от многочисленных наблюдателей, приходила разноречивая информация. Быстренько вбивали в компьютер, подсчитывали, и кривая ИТОГО скакала то вверх, то вниз. Кандидат то переваливал вожделенные проценты, то скатывался в яму «непрохождения». Кофе (спиртного не было) пилось литрами, напряжение, переменным током, взвинтило всех до предела. Где-то часов с шести результаты все увереннее балансировали выше расчетной отметки, боясь сами себе в том признаться, члены штаба, во главе с самим Котицким, обретали уверенность в победе. К восьми, когда пришли данные с последних участков и неожиданностей просто не могло быть, все крикнули ура и поздравились. Но — уже без особого энтузиазма, видимо, выдохлись.

Дима подкинул леща:

— Вы теперь, Алексей Николаевич, в круг избранных вошли.

— Вошел, вошел, теперь бы не вылететь с треском, — проворчал в ответ Котицкий, но было видно — доволен, брюзжит больше для проформы. Вскоре, уставшие, разошлись.

Теперь Димка сидел на краешке кровати и пил шампанское со Светланкой. Хорошо!

— Ты знаешь, за этот суматошный месяц у меня тут дела кое-какие поднакопились. Надо на кладбище съездить, матери и отцу как раз годовщины были. Не знаю, как это с церковной точки зрения, но лучше поздно, чем никогда. Поедем?

— Если только на такси.

— Конечно, можем себе позволить.

Быстренько собрались, Света набила сумку конфетами, печеньем, сделала бутерброды, Дима положил маленькую бутылочку водки и стопки. Вызвали по телефону такси и поехали на загородное кладбище, рядом с поселком, где раньше жили родители Димы.