Кровоточащий город - [105]

Я сделал глубокий вдох, стараясь удержать в памяти запах операционного зала, зная, что когда-нибудь захочу вспомнить его.

Ребята из аналитической группы засиделись в пабе «Ган», и мне пришлось пропустить с ними пинту, прежде чем сесть за руль. Приятно побыть в компании, послушать добродушные шуточки, наблюдая за тем, как вокруг оживает ночь. Я медленно ехал домой, и в зеркалах отражались яркие огни Сити, через открытые окна влетали пыль, музыка и смех. Было в той ночи что-то особенное, некое ощущение завершенности, близости финала.

* * *

В девять утра Веро ждали на УЗИ, и я вызвался отвезти Люку в ясли. Было еще рано, и я решил сначала заскочить в офис, забрать документы, относящиеся к моей последней сделке — покупке портфеля облигаций Центрально-азиатского банка, портфеля, который я уже согласился продать одному пенсионному фонду с расчетом на внушительную прибыль. И на том все закончится: мои акции перейдут ко мне, и я уеду из Лондона, чтобы уже не возвращаться. Руки на руле старенького «поло» повлажнели от пота; город проснулся, и машин было уже много. Люка, не привыкший просыпаться так рано, снова заснул, пока мы ехали по набережной. Он что-то мурлыкал во сне и пускал слюни. Я медленно ехал вверх по скату, высматривая свободное место. Наконец мы оказались на крыше. Воздух еще дышал утренней свежестью.

Опустив на щелочку оконное стекло, я поцеловал Люку в лоб и побежал вниз по лестнице в офис. Сверху казалось, что до него рукой подать.

К прилавку с кофе у входа в банк уже выстроилась очередь трейдеров. Кто-то из аналитиков протянул мне полный бумажный стаканчик. Я поблагодарил благодетеля кивком и сделал глоток горячего бодрящего напитка, ожидая лифта. В операционном зале, едва открылась дверь, на меня обрушилась лавина звуков. Трейдеры размахивали руками и что-то выкрикивали. Какой-то новичок-практикант бросился ко мне с распечаткой, а Бхавин из своего углового офиса уже нетерпеливо махал рукой.

— Отлично, Чарли. — Он вскинул приветственно ладонь.

Я вошел и, закрыв дверь, прислонился к косяку, все еще держа в руке стаканчик с кофе. Сделал глоток и сморщился — обжег язык.

— Ты видел открытие? — закричал Бхавин. — Зашевелилось. Если хочешь дожать ту сделку, то давай, подключайся прямо сейчас. Ты же не хочешь ее проворонить, столько сил вложено, а?

Я посмотрел на распечатку и обнаружил, что рынок идет против меня. В окно позади стола Бхавина я видел автостоянку. Часы показывали без двадцати восемь.

— Хорошо, сейчас займусь. Черт. До скорого, Бхавин, — ответил я и вернулся в операционный зал. — Пусть кто-нибудь соберет новичков. Бросаем на это всех трейдеров. Занимаемся только этой сделкой. Включайте экраны, хочу видеть все цифры. Разошлите подтверждения до того, как они перепугаются. — Я сжал кулаки, допил кофе и подошел к молодым трейдерам, жаждавшим поскорее все закончить и свалить.

Акции снова скакнули на фоне просочившихся новостей о крупной покупке в Германии и данных о росте розничных продаж в США. Китай показал позитивные цифры инфляции. Русский инвестор, продающий портфель облигаций, попросил скидки и поинтересовался, смогу ли я выплатить все гонорары по сделке, затем пожелал поднять цену, по которой торговался я. Бросив свою армию в бой, я накричал по телефону на инвестора, убедил Бхавина, чтобы тот позвонил хозяину и наорал на него. И за всем этим я совершенно забыл о Люке. Я работал четыре часа подряд, и день за окном уже был в самом разгаре. Выползшие погулять туристы щурились на солнце, а рынки продолжали расти, и только когда солнце сверкнуло на серебряной рамке, которую на Рождество подарила Веро, я вспомнил о сыне. Только тогда я вспомнил, что оставил его одного в машине, и ужас метнулся по моим задрожавшим рукам прямо в грудь.

Эпилог Опять в Сити

Я сижу за столом и наблюдаю за тем, как солнце ползет по деревянной столешнице. Солнце понемногу нагревает дерево под моими пальцами, и когда сделка завершена, когда все куплено и продано, когда получена прибыль, я кладу ладони на стол и чувствую под ними тепло гладкой поверхности. Дверь моего офиса закрыта. Но все равно даже за шумом работающего кондиционера слышны крики трейдеров. Сегодня в восемь у меня совещание. Ужин с Бхавином и банкиром из Китая в девять. Я подтягиваю манжеты и поправляю галстук.

Я наблюдаю за тем, как внизу, на улице, из автобуса выходят пассажиры. Они скользят взглядом по огромным зданиям, окружающим их со всех сторон, вытягивают шеи и прикрывают ладонью глаза от заходящего солнца. Они замирают. Я вижу, как парень берет подружку за руку, они идут куда-то по Брашфилд-стрит и растворяются в уличной толпе. На моем столе больше нет фотографий. В помещении нет ничего, что могло бы рассказать о моей личной жизни. Я поднялся над необходимостью каким-то образом выражать собственную индивидуальность. Более всего мне импонирует простота рынков, ясность балансовых отчетов, логика прибыли и затрат. Я пытаюсь вести жизнь, которая в равной степени проста и понятна. Я сузил круг интересов. Я живу недалеко от работы, в апартаментах с обслугой, над Мургейтом. Через высокое окно гостиной я вижу Кэнери-Уорф. Мне нравится смотреть, как гаснут по ночам огни на гигантских башнях. Я сижу на велотренажере, наблюдая за тем, как меркнет свет, и думаю о надеждах и амбициях, что движут людьми, чьи пальцы легко, чуть с сожалением, выключают в комнатах свет.