Кровоточащая чаша - [40]

— Прекрасное оружие, — заметил ужасно знакомый, резкий голос. — Отвратительно, что его использовали на службе такому злу.

Фаддей оглянулся, и увидел вошедшего в покои Пилигрима. Голый камень стен, казалось, внезапно потемнел, а воздух похолодел еще сильнее. В Пилигриме жило столь сильное желание видеть врагов Императора мертвыми, что его ненависть поражала все окружающее.

— Медикае готовы, — произнес Пилигрим и вышел. Фаддей засунул пистолет обратно в сундук и последовал за ним.

Персонал Оффицио Медикае, расквартированный в крепости на Кайтаране, был подчинен Инквизиции в вопросе изучения различных видов чумы, распространяющихся всюду везде, куда бы Тетуракт не устремил свой пристальный взгляд. Фаддей затребовал помощь команды патологоанатомов Медикае, состоящей из двух санитаров и адепта Адептус Механикус Биологис. Эта троица ожидала прибытия Фаддея и Пилигрима в маленькой прозекторской, безликие санитары замерли, как будто готовые внимать каждому его слову. Адепт — коренастая женщина средних лет с очень серьезным лицом, одетая в белый лабораторный костюм — стояла с согнутыми руками в голове плиты из полированного гранита, служившей здесь операционным столом. На плите, словно подношение на алтаре у какого-то языческого божества, лежала потрепанная голова космодесантника.

— Я приношу свои извинения за задержку, инквизитор, — сказала адепт прерывистым, строгим тоном. — Нужно было убедиться, что данный экземпляр полностью осмотрен и подвергнут карантину.

— Я понимаю, адепт. Мы можем начинать?

— Конечно. Экземпляр является черепом гуманоида мужского пола, больше естественного размера, частично затянут кожным покровом, рассеченным в области axis vertebra…

Фаддей наблюдал за тем, как санитары достали скальпели и хирургические щипцы из расположенных вдоль плиты лотков для инструментов, и начали срезать сгнившую кожу с черепа. Адепт перечисляла первые результаты вскрытия, подтверждающие, что голова принадлежала космодесантнику, причем ветерану, судя по серебряному штифту за долгую службу в его лбу. Кости лица и черепа были покрыты старыми шрамами от огнестрельных ран и клинков, а пулевое отверстие, вырвавшее осколок из лба, появилось уже после смерти. Адепт приказала санитарам зафиксировать извлеченные имплантированные органы: ухо Лимана — улучшение среднего и внутреннего уха, дающее десантнику более острый слух и превосходную координацию. Окулоб — орган, находящийся между глазами, и усиливающий зрение. Остатки гено-семени в глотке — священный орган, который контролировал все остальные улучшения десантника и поддерживал его метаболизм.

— Состояние экземпляра наводит на мысль об ускоренном разложении, за которым последовало прекращение естественного распада, сходное с состоянием других образцов, доставленных с миров внутри спорных систем вокруг Стратикса.

Санитар развернул голову набок и начал удалять челюсть. Он старался сломать усиленную кость вокруг сустава. Челюсть со щелчком поддалась, и оттуда фонтаном плеснула на халат санитара тонкая струя блестящей жидкости. Санитар заорал, когда жидкость прожгла халат и попала на грудь. Его товарищ сбил его с ног, и начал отдирать горящие одежды, пока слезоточивый кислотный запах наполнил комнату и серый дым кругами стал подниматься вверх. Адепт вытащила комплект первой помощи из ящика на одной из стен лазарета, и начала трудиться над санитаром, обмывая шипящие раны с помощью щелочного раствора, пока кислота не въелось в легкие.

— Инквизитор, вы должны уйти, — распорядилась адепт, натягивая полевой комбинезон из комплекта неотложной помощи. — У нас здесь вероятность заражения.

— Нет никакого заражения, — заявил Пиолигрим, его высокий голос прорезался через шум судорожных вдохов задыхающегося санитара. — Кислота слабой концентрации, предназначена лишь для ослепления, так что ваш человек выживет. Ее производит железа Бетчера.

— Невозможно, — одернул его Фаддей, глядя на след зеленой жидкости, размазанный по гранитной поверхности. — Испивающие Душу являются Орденом-наследником Легиона Имперских Кулаков. Гено-семя Кулаков никогда не культивировало железу Бетчера, это был просто атрофировавшийся орган.

— Совершенно верно, — согласился Пилигрим, дотянувшись забинтованной ладонью до вскрытой головы. Он выщипнул лоскут узловатой плоти, гено-семя, из глотки. — Извращено, — сказал он, сжимая его. Семя было крапчатым и бесцветным. — Испивающие Душу несут на себе позорное пятно мутации. Самую страшную мутацию из всех, ибо само гено-семя вырождается, и имплантированные в них органы изменяются.

— Мутация, — повторил Фаддей.

Уцелевшие в бойне в Доме Дженассис докладывали о чудовищном создании, возглавлявшем Испивающих Душу, с лапами, как у гигантского паука и обширными псионическими возможностями. Он скептически отнесся к этим разговорам, но теперь уже не мог с такой легкостью от них отмахнуться. Испивающие душу были мутантами, и, поскольку их гено-семя поражено, они скатятся по наклонной дорожке очень быстро.

Поэтому они и в отчаянии. А отчаяние порождает грубые ошибки. Каковы бы ни были их планы, Испивающие Душу все быстрее и быстрее движутся в сторону того состояния, когда они потеряют всякое сходство с человеческой расой.