Кровоточащая чаша - [29]

Тетуракт был мертв вот уже несколько лет. Его сердце было лишь узлом ссохшейся плоти где-то в запыленной грудной клетке. Лишь разум был в действительности жив, рвясь наружу из-под туго натянутой кожи черепа, и из-под изуродованного лица с ужасными высушенными глазницами. Тело, тонкое и сморщенное, с желтушного цвета кожей, оживлялось одной лишь волей — мышцы давным-давно стали не нужны и атрофировались. Тетуракт был, в прямом смысле слова, созданием чистой силы духа. Он напрямую повелевал теми, кто его окружал. Взять хотя бы простые медлительные умы зверомутантов-носильщиков — он не прилагал никаких усилия, командуя ими. Других Тетуракт контролировал путем манипулирования обстоятельствами, пока у них не оставалось иного выхода, кроме как исполнять все его прихоти.

Болезни — а их было множество, чтобы не дать никому живому испортить его планы — были лишь частью всего этого. Они были катализатором. Настоящим оружием Тетуракта являлась его воля. И эта сила воли выиграла для него могущественную империю, такую, что даже Черным Крестовым Походам редко удавалось достичь большего.

Многие миры на карте обозначались изумрудами, зелеными от потенциала. Планеты, которые лишь начали травматический процесс преклонения перед волей Тетуракта. На части из них о чуме пока лишь стало известно, благодаря агентам Тетуракта, готовым распространить просвещение болезни и на губернаторов, и на отбросы ульев. Другие почти созрели, и Тетуракт вскоре покинет центр власти на Стратиксе, чтобы подарить жизнь инфицированным с помощью колдовства, которое он мог сотворить над заражением.

Один из изумрудов привлек его внимание. Он находился рядом с зоной боевых действий, и предоставил бы большое стратегическое преимущество в укреплении отрезка пространства, который мог легко превратиться в линию фронта по его желанию.

— Полковник, — произнес Тетуракт во тьму, его голосом служил глубокий псионический гул, поскольку он не мог разговаривать собственными давно сгнившими голосовыми связками.

Человеческая фигура с шарканьем вышла к Тетуракту, и склонилась перед паланкином. Она была обмотана окровавленными бинтами, а под ними виднелись лоскутья темно-красной униформы, с искорками серебряной окантовки и грудью, увешанной военными медалями. Полковник Карендин даже до того момента, как чума забрала его, был не многим более, чем мясником — Тетуракт оставил его разум по большей части без изменений, и старый солдат отвечал у него за наблюдение военной ситуации в империи.

— Как обстоят дела с этим миром? — Тетуракт показал паучьим пальцем на стратегический изумруд.

— Эвменикс? — переспросил Карендин голосом, сильно шипящим от слюны. — Он практически готов пасть. Говорят, что губернатор мертв. Арбитрес рассеяны. Ни один корабль не покидал планеты уже много недель. Миллиарды утонули в крови и желчи.

— Тогда он будем моим следующим пунктом назначения, — продолжил Тетуракт, — мне нужен этот мир и с минимально возможной задержкой.

— Если вы отправитесь сейчас, к вашему прибытию планета уже будет подготовлена. Я распоряжусь экипировать ваш флагман к отлету.

— Сделай это. — Тетуракт скрылся обратно в тень паланкина. — наша империя растет, полковник. Подобно болезни, приумножаются наши миры. Ты видишь, как продвигается наше заражение?

— О да, спаситель, — просипел Карендин. Смутный шепот согласия пришел и от паломников, толпящихся в углу. — Как сама чума, чума на звездах!

— Позаботься, чтобы двор мог погрузиться в течение дня, — распорядился Тетуракт, потеряв интерес к лести полковника.

Эвменикс. Прекрасная планета, чтобы ей завладеть, мир-улей, кишащий зараженными, которые восстанут и будут поклоняться ему, когда он пообещает им освобождение. Действительно, такой чудесный мир, который встретит его как спасителя и умрет за него, как за бога.

Сестре Беренике Эскарион было шестьдесят три года. Она провела пятьдесят три из них, посвященная в дочери Императора, её тело готовили, а сознание очищали прилежанием и смирением, чтобы она могла служить солдатом церкви Императора. Девочку забрали из Схолы Прогениум, где растили сирот имперских поданных, и она предстала перед очами проповедников и духовников Министорума. Они наполнили её разум откровениями Императора, но она не испугалась. Она слышал об ужасах отступничества и неверия, которые открывали ворота греху и разложению, но она не отчаялась.

Адское пламя, которое было в словах исповедников, не довело ребенка до слез. Слова проповедников воодушевили её, а не заставили съежиться. У неё была сила воли, чтобы присоединиться к числу Сестер, а во время её послушничества в ордене Фамулос стало очевидно, что Эскарион обладает физической выносливостью и рвением, чтобы стать в ряды воинствующего ордена.

Ее вера никогда не покидала ее. Никогда, хотя она сражалась по всей галактике, следуя за стягом ордена Эбонитовой Чаши от аббатства на самой Терре до границ имперского пространства. В свои поздние годы она выследила и уничтожила Князя Демонов Парменида Отвратительного, войдя для этого в рискованный союз между Сестрами Битвы и Инквизицией. Эскарион снискала репутацию, как одна из немногих Сестер, способная балансировать на грани запутанных церковных вопросов и безграничных полномочий Инквизиции, не потеряв при этом из поля зрения истинного врага — Хаос, тьму, с которой силой своего духа сражается Император. Поэтому, когда инквизитор Фаддей запросил собранную из Сестер воинствующих орденов ударную группу, он предложил именно Сестре Эскарион возглавить её.