Кровное родство - [54]

– Не понимаю, о чем вы. – Девушка опустила взгляд.

– Патриция, вы ведь читали дневник Мюриэль, так?

– Нет.

– Патриция, ремешок на дневнике был перерезан. Его кто-то читал.

– Тогда это был Энди. Больше некому. Это был он! – выпалила Патриция.

– Патриция, это были вы.

– Говорят же вам, я…

– А знаете, почему это были вы? – с жаром произнес Карелла. – Потому что запись за пятое сентября начинается со слов: «Кто-то заглядывал в мой дневник. Когда я сегодня достала его из ящика, то обнаружила, что ремешок перерезан». Я переписал это себе в блокнот. Патриция, я сейчас цитирую дневник вашей двоюродной сестры.

– Ну, написала она это, и что с того? Не понимаю, почему…

– Не далее как пять минут назад вы заявили, что видели, как ваша двоюродная сестра вечером пятого сентября, за сутки до убийства, заперла замочек на дневнике. А теперь ответьте мне, Патриция, на простой вопрос: если ремешок на дневнике уже был перерезан, зачем Мюриэль понадобилось запирать…

И тут Патриция закричала.

Девушка не вскочила с кресла. Она просто запрокинула голову, и с ее губ сорвался дикий вопль. Глаза ее расширились от ужаса. Казалось, ее крик будет длиться целую вечность. Он был столь кошмарным, что у детективов застыла в жилах кровь.

Когда Патриция наконец замолчала, они надели на нее наручники.

Поскольку ей было всего пятнадцать лет, ее допрашивали не в участке, а в кабинете адвоката Питера Хадда, которому выпало ее защищать. Вообще-то пятнадцатилетних не полагается допрашивать в участке, хотя это происходит сплошь и рядом. В таких случаях допрос устраивают либо в раздевалке, либо в комнате отдыха, главное, чтобы помещение не напоминало задержанному о том, что он находится в полиции. По законам штата под определение «несовершеннолетний» попадали лица, не достигшие шестнадцати лет. В Уголовном кодексе было сказано, что несовершеннолетним преступником является лицо, нарушившее закон или постановление муниципальных властей или же совершившее действие, которое можно квалифицировать как тяжкое преступление, за исключением тех случаев (и тут от Патриции Лоури отвернулась удача), когда правонарушителем является лицо от пятнадцати лет и старше, совершившее преступление, предусматривающее в виде наказания смертную казнь или пожизненное заключение.

Девушка уже рассказала детективам две версии случившегося, и вот теперь она излагала им третью, финальную версию. Только сейчас они окончательно поверили, что Патриция говорит им правду, хотя крупицы этой самой правды содержались и в двух предыдущих версиях. Эта правда могла подарить Энди свободу, а ее, Патрицию, отправить на всю жизнь за решетку. Детективы внимательно ее слушали. Стенограф старательно записывал каждое слово. Допрос вел Карелла. Патриция отвечала очень тихо. Весь допрос она просидела дрожа, обхватив себя руками.

КАРЕЛЛА: Вы хотите рассказать, что же на самом деле произошло?

ПАТРИЦИЯ: Я вам уже все рассказала.

КАРЕЛЛА: Но вы нам лгали.

ПАТРИЦИЯ: Я вам солгала только в первый раз. А потом сказала правду. Вы что, забыли? Я сама пришла к вам в участок и рассказала правду.

КАРЕЛЛА: Но в первый раз вы солгали.

ПАТРИЦИЯ: Да, а во второй раз сказала правду. Ее убил мой брат.

КАРЕЛЛА: Патриция, вы согласились с нами поговорить. Ваш адвокат, присутствующий здесь сейчас, не возражает против того, чтобы вы сказали правду. Так почему бы вам не рассказать, что случилось на самом деле?

ПАТРИЦИЯ: Мне надоело твердить одно и то же. Одно и то же. Одно и то же. Один раз рассказала, вы записали. Второй раз – наговорила на магнитофон. Теперь вы хотите, чтобы я снова все повторила. Сколько мне повторять одно и то же?

КАРЕЛЛА: Этот раз будет последним.

ПАТРИЦИЯ: У вас тут дикая холодрыга. Можно хоть чуть-чуть прибавить обогрев?

КАРЕЛЛА: Мистер Хадд?

ХАДД: Я все сделаю.

КАРЕЛЛА: Патриция, давайте вы начнете с самого начала.

ПАТРИЦИЯ: В смысле со дня рождения?

КАРЕЛЛА: Откуда сочтете нужным. Что, по-вашему, «начало»?

ПАТРИЦИЯ: День рождения.

КАРЕЛЛА: И что там случилось?

ПАТРИЦИЯ: Я взяла нож.

КАРЕЛЛА: Зачем?

ПАТРИЦИЯ: А вы как думаете? Нам с Мюриэль предстояло идти домой одним. Вот я и свистнула нож с кухни и незаметно сунула его к себе в сумочку.

КАРЕЛЛА: Что было дальше?

ПАТРИЦИЯ: Мы пошли домой.

КАРЕЛЛА: В котором это было часу?

ПАТРИЦИЯ: Я вам уже говорила. Понять не могу, зачем это надо повторять.

КАРЕЛЛА: Про нож вы раньше не говорили.

ПАТРИЦИЯ: Да вы меня просто не слушаете.

КАРЕЛЛА: Итак, вы взяли нож с кухни. Я вас правильно понял?

ПАТРИЦИЯ: Да, с кухни Пола Гэддиса. Нож был там. На кухне. Я как вошла, сразу услышала их.

КАРЕЛЛА: Кого вы услышали?

ПАТРИЦИЯ: Чего тут непонятного. Я пошла на кухню налить себе стакан молока, и тут я их услышала.

КАРЕЛЛА: Я вас не понимаю.

ПАТРИЦИЯ: Потому что меня не слушаете.

КАРЕЛЛА: Я вас слушаю, но не понимаю, что вы имеете в виду. Вы сказали, что услышали «их». Кого «их»?

ПАТРИЦИЯ: Мюриэль и Энди.

КАРЕЛЛА: На кухне у Пола Гэддиса?

ПАТРИЦИЯ: Да нет же, нет! В спальне.

КАРЕЛЛА: Патриция…

ПАТРИЦИЯ: Они были в спальне Энди, чего тут непонятного?

КАРЕЛЛА: Что они там делали?

ПАТРИЦИЯ: Я почем знаю?! Спросите моего драгоценного братца, что они там делали. Спросите Мюриэль.