Кровное родство - [39]

– То есть вы хотите сказать, что инициатива встречать Мюриэль после работы исходила от Энди? – поспешно спросил Карелла.

– Даже не знаю. Думаю, там все было по обоюдному согласию. Это они сами промеж себя договорились. Летом Энди сидел без дела. Наверное, он не имел ничего против того, чтобы сгонять в центр и встретить свою кузину. Ну и Мюриэль не имела ничего против. Ехать домой на машине куда приятней, чем толкаться в метро в самый час пик. Не знаю, что вам ответить, мистер Карелла, но я точно могу сказать, что я не просил Энди встречать Мюриэль. Я считал, что в пять вечера с ней не может случиться ничего страшного. Дергаться я начинал, если она вдруг звонила и сообщала, что задерживается на работе или собирается пойти по магазинам, – такое случалось вечером по четвергам. Вот тогда у меня сердце было не на месте.

– И такое случалось часто?

– Достаточно часто, – пожал плечами Фрэнк. – Я ей говорил, что так нельзя, разносы ей устраивал. Мистер Карелла, я относился к ней как к родной дочери. Мне ее жутко не хватает. Жутко. Я ее любил. Она мне была очень дорога.

– Мистер Лоури, когда ваш сын забирал Мюриэль с работы, он ездил за ней один? Он хоть раз брал с собой Патрицию?

– Вроде бы нет.

– А сама Патриция когда-нибудь ходила к Мюриэль в банк?

– Если и ходила, то мне об этом ничего не известно.

– Получается, Патриция никогда не видела коллег Мюриэль? – уточнил Стив.

– Совершенно верно.

На несколько секунд воцарилось молчание. В мастерской снова застучал молоток. Когда все стихло, Лоури медленно проговорил:

– Можете сказать, отчего такое происходит? Отчего ребенок, в котором вы души не чаете, умный, добрый, ласковый мальчишка вдруг сходит с ума и совершает такое? В чем причина, мистер Карелла?

– Не знаю, – глухо ответил Стив.

– Я все пытаюсь найти на это ответ, – вздохнул Фрэнк. – Как Патриция рассказала, что в действительности случилось в тот вечер, так с тех пор голову и ломаю. Все пытаюсь понять, что нашло на Энди. Знаете, Мюриэль вела дневник. Я пытался отыскать его у нее в комнате – думал прочитать. Вдруг там найдется объяснение тому, что случилось. Она вела его регулярно, писала в нем каждый вечер, прежде чем улечься спать. Я его так и не нашел. Понятия не имею, куда он задевался. Всю комнату обыскал, а он словно в воздухе растворился.

– Мистер Лоури, – подался вперед Карелла, – вы не возражаете, если я его поищу сам?

– Пожалуйста, – кивнул Фрэнк. – Он в красной кожаной обложке. Я подарил его Мюриэль на Рождество. С замочком на маленьком ключике. Знаете такие?

– Да, – отозвался Карелла, – большое спасибо, мистер Лоури, вы нам очень помогли.

Теперь благодаря показаниям Фрэнка ситуация изменилась. Появился конкретный предмет, который следствию было необходимо найти, – дневник Мюриэль Старк. Ни Стиву, ни Фрэнку не удалось обнаружить его в комнате девушки. Именно поэтому в повторном официальном запросе о выдаче ордера на обыск Карелла указал, что у следствия есть основания полагать, что дневник, возможно, был украден обвиняемым Эндрю Лоури, поскольку он содержал доказательства, подтверждающие вину молодого человека. «В силу указанных причин, – написал Карелла, – со всем уважением прошу суд выдать ордер на проведение обыска комнаты Эндрю Лоури, расположенной в квартире номер 3А, по адресу Сейнт-Джонс-роуд, 1604. Также прошу выдать разрешение на изъятие такового дневника и представление его почтенному суду, буде таковой дневник в красной кожаной обложке с записями, сделанными почерком Мюриэль Старк, действительно обнаружен в ходе осмотра, а его содержание – указывать на вину обвиняемого в совершении убийства».

Карелла добрался до квартиры Лоури без двадцати шесть вечера. Фрэнк Лоури уже вернулся домой с работы и ужинал с женой на кухне. От них детектив узнал, что Патрицию отправили на неделю к бабушке. Они решили, что, пока не утихнет газетная шумиха, девочке лучше не ходить в школу. Муж с женой пригласили Стива поужинать с ними, но он, рассыпавшись в благодарностях, отказался и сразу приступил к делу. Он обыскал комнату Эндрю сверху донизу.

Дневника не было.

На следующее утро без пятнадцати семь к дому на Сейнт-Джонс-роуд подкатил тащившийся с черепашьей скоростью мусоровоз. Один человек сидел за рулем, а еще двое брели за машиной. Они поднимали мусорные баки и высыпали содержимое в приемный бункер-ковш, который переправлял отходы в кузов. Судя по тому, с какой силой они били жестяными баками о ковш, а потом с грохотом ставили их обратно на тротуар, мусорщикам доставляло особое удовольствие поднимать как можно больше шума. По статистике, в среднем требовалась неделя на то, чтобы новый мусорный бак весь покрылся царапинами и вмятинами. Все потому, что мусорщики души не чаяли в своей работе. Кое-кто поговаривал, что они вдобавок обожают сам запах мусора, но это всего лишь домыслы. А вот по-настоящему они любили две вещи – греметь баками и сетовать на свою тяжкую долю. Работники городского коммунального хозяйства вечно собирались объявить забастовку. Все почему? Да потому, что их работа столь же опасна, как у полицейских или, скажем, пожарных. Пожарные неизменно заявляли, что борьба с огнем опаснее войн с преступным миром. Мусорщики объявляли, что их работа опаснее всех прочих, и потому им следует платить как минимум столько же, сколько пожарным и полицейским.