Кровавый апельсин - [66]

– Здесь нет ничего честного, Элисон. Ничего честного.

Он выходит из кухни и тяжелой поступью идет наверх. Я слышу, как он открывает ящики и закрывает их, а потом снова возвращается вниз.

Я иду в коридор и смотрю, как она тащит дорожную сумку из шкафа одной рукой и спальный мешок – другой.

– Куда ты? – спрашиваю я.

– Я останусь в своем кабинете психотерапевта. На сегодня. Не хочу быть в одном доме с тобой. Не могу доверить тебе Матильду, но у меня нет выбора. Не сегодня вечером. Но клянусь Богом, если с Матильдой что-то случится, если хоть царапина появится на ее мизинце, я, черт возьми, убью тебя.

И, сказав это, он уходит, тихо закрыв за собой дверь. Я стою в коридоре, пораженная его яростью и пониманием, что что-то навсегда изменилось между нами. Все сломано. И вина на мне.

Из гостиной выходит Матильда.

– Где папа? – спрашивает она, и я тяжело сглатываю, прежде чем ответить.

– Ему пришлось пойти на работу, малышка. Скоро он вернется, – говорю я, надеясь, что это может быть правдой.

Я сажусь рядом с дочерью на диван, и мы смотрим телевизор. Позже я готовлю нам ужин и укладываю ее спать в нашей комнате, не ради нее, но ради меня. Я долго не могу заснуть, страх из-за произошедшего не покидает меня, но тут я слышу ее дыхание, и оно успокаивает меня. Я нежно накрываю ее руку ладонью.

Глава 19

Матильда спит крепко, ее не будит даже шум автомобильной сигнализации, которая постоянно включается на улице, как и вой лис в саду за домом, от которого я резко просыпаюсь примерно в пять. Мое сердце колотится, а шея и грудь вспотели. Больше я не засыпаю.

Звенит будильник, и я иду готовить завтрак. Мне повезло, что слушание начнется только в десять тридцать утра. Мне нужно поговорить с клерками о моих делах, пока не узнаю планы Карла. Он же скоро вернется домой. Конечно… Я смотрю на Матильду, завтракающую яичницей. От меня она унаследовала подбородок, а от Карла – лоб.

Дочь поднимает взгляд:

– Почему ты смотришь на меня, мама?

– Прости, милая. Просто думала, как сильно я тебя люблю.

Я подхожу к ней и крепко обнимаю.

– Папа придет сегодня вечером домой? – спрашивает она.

– Не знаю.

Матильда чистит зубы, а я натягиваю костюм, и мы идем в школу. Она забегает туда, счастливая, а я машу знакомым родителям, прежде чем пойти на станцию метро и сесть в поезд. Облокачиваюсь о стену вагона и закрываю глаза. Я держала себя в руках ради Матильды, а теперь она в школе, и я позволяю себе погрузиться в печаль, вызванную всем произошедшим. Больше не нужно притворяться счастливой и говорить веселым голосом. Я покачиваюсь в такт движению поезда, удерживаюсь на ногах, несмотря на толчки, раскачиваюсь под ритм металлических колес.

Весь путь до Белмарша я стою, опустив голову, не глядя никому в лицо, не встречаясь ни с кем взглядом. Быстро одеваюсь, пытаясь не встрять ни с кем в разговор. Из офиса подаю заявление об освобождении под залог за Роберта, получаю приговор по своему делу из суда, который закончился несколько месяцев назад. Отчет по предварительному расследованию откладывали три раза, и каждый раз не по вине моей клиентки.

– Это надолго? Он со своей мамой, но ей нужно уйти, – говорит она, сжимая в руке дешевую электронную сигарету, которую она пытается посасывать, не привлекая внимание охраны.

Я смотрю на нее пустым взглядом:

– Кто с вашей мамой?

– Мой сын, конечно же. О чем, по-вашему, я говорю? – Раздражение в ее голосе прорезает туман в моей голове.

– Простите, да, конечно. Извините, я немного уставшая сегодня.

– Как и все мы, милая, как и все мы, – отвечает она, задобренная. Более или менее.

– Надеюсь, что скоро. До вас там не так много дел, – замечаю я. – По крайней мере, мы наконец получили отчет по предварительному расследованию.

– Думаете, все будет в порядке?

– Должно быть. Там все хорошо: вы нашли эту работу, переехали к маме. Все должно быть в порядке.

К счастью, так и есть. Судья соглашается с рекомендациями в отчете, и мне не приходится говорить ничего, помимо базовых моментов. Двадцать четыре месяца общественных работ, в этот раз моей клиентке повезло, но ее пьяная агрессия была для нее не характерна. Ее жертва, девушка из паба, которая уделила слишком много внимания тогдашнему бойфренду клиентки, будет носить следы от атаки больше двух лет, но, по крайней мере, ее здесь нет и возражать она не может. Сегодня я бы с таким не справилась.

Я направляюсь в город быстрым шагом. Слушания закончились, и я могу решить, что делать дальше. Возможно, за ночь Карл успокоился. Хотя сомневаюсь в этом. Живот крутит от неуверенности. Я вытаскиваю телефон и включаю его, надеясь, что, возможно, Карл звонил или написал: «Давай поговорим». Все что угодно, чтобы помочь выбраться из этого тупика, повернуть время вспять и вернуться в те дни, когда мы были еще счастливы. Ничего. Я звоню мужу, телефон прозванивает, но ответа нет. Звоню снова. После двух гудков звонок сбрасывается. Знаю: это значит, что он смотрит на телефон.

Я пишу сообщение:

«Мне так жаль, Карл. Можем поговорить, пожалуйста? Xx».

Я вижу, что сообщение доставлено, и на мгновение мое сердце подпрыгивает, когда появляется пузырь с точками, показывающий, что, возможно, он пишет ответ. Но ничего за этим не следует. Ни ответа, ни звука.