Кровавое сияние небес - [7]

Я долго не могла разомкнуть уста, до того была изумлена намеками на мою лживость вкупе с отличными актерскими способностями.

— Да нет же! Я ничего лишнего не выспрашивала, только все, что относилось к нашему делу.

— Правда? — удивилась в свой черед Грачева. — То есть ты в самом деле решила, что наше задание по фиксированию неопознанных летающих объектов имеет отношение к убийству шестимесячной давности? Бред.

— Бред? — возмутилась я. — Ты что, не слышала запись? — Я упрямо взялась за оставленный на трюмо телефон и включила заново.

— Ой, блин… — Танька выхватила мобильный и запаузила. — Я слышала! Но что ты предлагаешь? Заняться расследованием двух убийств? Мне за это деньги не платят.

— А за огни платят? — усмехнулась я, мол, что за дурацкий аргумент, однако вмиг изменившееся лицо приятельницы направило мои мысли в другую, диаметрально противоположную сторону. Она прикусила край губы и начала судорожно водить зрачками то вправо, то влево. — Что, платят?!

— Ну… Фрилансерам же платят? А мы чем хуже?

— Мы?! — чуть не задохнулась я.

— Ой, ну ты думаешь, я б с тобой не поделилась? Просто я не знала, сколько дадут… А так я разделю напополам, правда-правда! Ты что, не веришь?

Учитывая, что контрольные по алгебре эта девица неизменно списывала у меня, а калькулятором пользоваться до сих пор не научилась, как я могла не верить в то, что она сможет ловко поделить сумму на два? Тем более имея такую сильную мотивацию — стать от этого чуть-чуть беднее. Все ведь об этом мечтают!

— Конечно, верю, — саркастически ухмыляясь, резюмировала я собственные выводы и, взяв сотовый, покинула ее временные апартаменты.

Глава 2

Через час Грачева появилась на пороге моего люкса с мордой побитой собаки. Она начала умело извиняться, дескать, знает, какая я вся из себя правильная, некорыстная и презирающая все материальное, поэтому побоялась меня обидеть, предложив заработную плату за этот репортаж. А сама она не такая, она считает, что ее время должно быть оплачено, пускай даже собственным дядей, который вообще-то ее труды вложит в свое издание и получит за это прибыль, и посему она согласилась приехать сюда, заранее оговорив сумму. Мне эта сумма по-прежнему не сообщалась, но, так или иначе, мне было приятно слышать оду в честь своей нравственной чистоты, потому я согласилась помогать Грачевой зарабатывать. И, очевидно, безвозмездно.

В качестве последнего примирительного подарка Татьяна сообщила, что мы будем следовать именно моему плану, то есть попытаемся связать известные нам убийства с огнями.

— Сперва к алкашу с Новосадовой? — спросила она.

— Ага. Идем.

Прохожих на улице было не так много, но и те, что встречались, оказались весьма дружелюбными и без лишних ужимок поведали, как отыскать новостройку на необходимой нам улице. Повезло, что народ здесь не из пугливых, а ведь мою неординарную знакомую, обожающую эпатировать публику нетривиальными сочетаниями в одежде, везде принимают по-разному. Вот и сегодня я диву давалась, зачем к розовым джинсам надевать зеленый в белый горох свитер, если самолично в процессе развешивания ее багажа видела как минимум пять подходящих верхов к этому низу. И уж точно несколько низов, сочетающихся с этим верхом. Нет, что ни говори, она это делает специально.

Дом на Новосадовой выделялся из прочих зданий почти так же, как и Грачева выделяется среди прочих людей. Сплошь низкорослые серые и красные кирпичные домишки советского типа казались унылыми и депрессивными на фоне новоявленного соседа — рослого, этажей в шестнадцать, многоподъездного и празднично-бежевого с коричными вкраплениями. Оказалось, что из всего дома был заселен только первый подъезд, да и то не весь. В правом краю здания еще шли отделочные работы. В связи с этим только возле самого первого подъезда сидели старушки. К ним мы и обратились.

— Семашко?.. А, Прохор! Знаем-знаем, здеся и живет, на первом этаже, сначала прямо, затем направо… А чего это вы к нему? — Пожилые женщины нацелили в нас такой проницательный взгляд, будто пытались сквозь тюль доброжелательности и порядочности высмотреть мутное, бессовестное, склонное к дебошам и девиантному поведению окно.

— Мы не пьем! — не знаю зачем выпалила я громко (просто до ужаса боюсь, как бы общество не думало обо мне плохо), а Танюха пихнула меня в бок и направилась к двери.

Звонок не работал, пришлось стучать. Открыл нам высокий темноволосый парень с опухшим лицом и потрескавшимися губами.

— Вы Семашко? — резко осведомилась подруга.

— Да, я. Вы кто?

— Мы из газеты «Областной вестник». Можно пройти? — Несмотря на грубоватый тон, Прохор тут же послушно прижался к стенке. Так мы оказались сперва в коридоре (в котором, кстати сказать, были только пустые стены), затем на кухне (здесь хотя бы существовали плита, холодильник и некоторые предметы мебели).

— Я не так давно переехал, денег на ремонт пока нет, — извинился за неприглядность своего жилища владелец квартиры. Затем радостно добавил: — Но в комнате уже есть обои и телевизор!

— Рада за вас, — Грачева присела на одинокий табурет. Мы с Прохором вынуждены были оставаться вертикальными. Кто не успел, как говорится… — Расскажите нам об убийстве.