Кровь на нациях - [42]

— Да, но Виренеев, — Ванечка обескуражено развел руки, — сидит.

— Он то сидит. А вот Хилтунена так и не нашли.

— Было ведь предположение, что, это самое, самосуд имел место.

— Действительно, — важно согласился Деркач. — Было такое предположение. Когда взяли Виренеева, поймали "момент истины", — это капитан умеет, правда, Петруничев тогда был еще старшим лейтенантом…И Виренеев дал признательные показания, назвав места, где были брошены тела еще трех жертв, и место предполагаемого нахождения второго насильника Хилтунена. Произошла утечка информации. Отец жертвы узнал, где можно найти Хилтунена, и, возможно, — я подчеркиваю, — возможно, опередил наших оперов, — нашел, убил и скрыл тело Хилтунена, не рассчитывая на справедливость возмездия. Но это только предположение.

— Вы думаете, Виренеев сольет мне нужную информации, — недоверчиво покачал головой Ванечка. — Все ж таки я не Петрунинев…

— А он — уже далеко не тот Виренеев. Сизо, где его опустили сокамерники, — «урки» страсть как не любят тех, кто насиловал и убивал детей, — у некоторых из сидельцев дети по многу лет остаются без присмотра. Потом — суд. Потом — колония для «смертников». Люди в такой ситуации меняются. Обращаются к Богу. Может, он там мается, не знает, как свою вину загладить. Может, сдаст тебе какую-нибудь другую явку Хилтунена.

… На машине — до Смоленска, самолетом до Саранска, поездом до станции Аияшево, там уже ждала машина, которая и доставила до спецучастка пожизненного заключения колонии строгого режима ИТК-31.

Начальник участка подполковник Илья Владимирович Ганиев в ответ на вопрос, на месте ли заключенный Виренеев, только рассмеялся:

— Отсюда ни бежать, ни тебе на свободу по истечении срока выйти. Тут, как говорится, — на всю оставшуюся жизнь.

— Могу я переговорить с Виренеевым?

— Точно так. Вопрос согласован по начальству. Но предупреждаю, контингент у нас специфический. Кровушки у каждого за плечами — океан, выйти на свободу шансов нет, благодаря этому долбаному мораторию казнить их будет нельзя, если они перережут всех до кого руки дотянутся. Так что терять им, говорю, нечего. Могут просто убить, могут взять вас в заложники. Ну, относительно конкретно Виренеева точно ни чего сказать не могу. Действительно, запросил иконки в камеру. Молится, нарушений нет. Но в душу не заглянешь. А душа у него черная.

— А что, были случаи…Или только предположения?

— У нас не было. А в Челябинске двое таких отморозков, к пожизненному приговоренные, убили майора. Теперь у нас сидят. Снова в одной камере. Но уже без прогулок. Контролерам в камеру заходить запрещено. Все контракты через «амбразуру».

Они вышли в длинный тюремный коридор.

— Виренеев от встречи не отказался. Предупрежден. Но и Вы аккуратно. Контролер с оружием будет находиться в коридоре. Вам оружие не положено.

— Это я знаю, — чуть дрогнувшим голосом заверил Семенов.

По обе стороны коридора — металлические двери, на каждой две бирки. Двухместные «номера». Одиночки не положены даже самым крутым.

Остановились у третьей двери.

— Сокамерник Вашего Виренеева только что выведен на прогулку. В порядке исключения — полчаса Вам на беседу. Контролер мешать не будет. Но в случае чего, сразу зовите. Они с виду многие выглядят подавленно, замкнуто, виновато. А внутри — звери. Только палец дай

"Виренеев. Александр Федорович. 1975 г. р., русский. Осужден по ст. 117, 102, 144. Замена высшей меры наказания. Склонен к побегу".

И ниже, неформальный текст, как «памятка» для контролеров:

"Вместе с подельником изнасиловал и убил трех несовершеннолетних девочек".

Посмотрев в дверной глазок, контролер начал отпирать замки. За железной дверью — дверь решетчатая. Заключенный, широко расставив ноги, руки к стене, стоял спиной к Семенову. На спине белый круг и буквы ПЗ пожизненное заключение.

До автоматизма доведенным речитативом Виренеев отбарабанил статьи своих преступлений, сроки заключения под стражу. После чего ему разрешалось повернуться. На груди такой же белый круг и те же буквы.

За спиной захлопнулась дверь, но звука закрывающегося замка Ванечка не услышал.

На запястье Виренеева были предусмотрительно затянуты «браслеты».

Лицо мертвецки бледное. Взгляд потухший. Кажется, сломлен, вне жизни. Но глаза — затравленного волка, загнанного, но не раскаявшегося, или Ванечке показалось? Вся обстановка говорила, кричала о том, что перед ним кровавый преступник, маньяк, признанный, однако, в Институте Сербского вполне вменяемым и способным отвечать за свои деяния.

Вот он тут и «отвечает».

Многие их здешних, сидельцев писали прошения с просьбой расстрелять: пуля в затылок казалась им избавлением от мук, физических и душевных. Виренеев таких прошений не писал.

Многие пытались покончить с собой.

Виренеев таких попыток не предпринимал.

— Здравствуйте, гражданин начальник. Жалоб нет. Спасибо, — проговорил на одной ноте Виренеев, когда ему было разрешено обернутся и сесть.

Не глядя в глаза, сухо откашлялся, в сторону.

В расположении участка для пожизненных бушует чахотка, восемь человек с открытой формой изолировали. Но вариантов содержания тут не много. И уберечься практически невозможно…