Глава пятьдесят девятая
Подвиги Геракла
В целом компетентностью полковника Иконникова Осина остался доволен.
«Все-таки умеет Генерал подбирать кадры», – подумал он. И тут же мысленно поправился: «Умел…»
Взяли его за жабры крепко. Никто из бывших соратников и пальцем не пошевелит, узнав, что Генерал «подзалетел» не на коррупции. Может быть, скостили бы срок за организацию заказных убийств, учитывая его прошлые заслуги перед властью. Но тот факт, что провинился-то он как раз перед властью, делал жизненные перспективы Генерала весьма зыбкими. Чтоб не позорить Контору, скорее всего, выделят дело Генерала в отдельное производство. И светит ему пожизненное. Hе рукавички шить, как Холковский, выразивший намерение прийти к власти демократическим путем. За участие в антиконституционном заговоре с целью свержения существующей власти и физического устранения второго и третьего президентов России (а именно это шьют ему, Осинскому, в Следственном комитете при Генпрокуратуре) светит им всем пожизненное. Ну, сам Владимир Михалыч в очередной раз выскользнет, а Генералу париться в позе стервятника до конца жизни. Когда приговоренных к пожизненному заключению выводят из камер, руки прихватывают за спиной так, что они напоминают крылья грифа, садящегося на падаль. То еще зрелище. Лучше уж гнить где-нибудь в казематах Шлиссельбургской крепости – там хоть бесконечных шмонов нет, посадят и забудут. Впрочем, это Осине тоже не улыбалось. Вот почему он, с присущей ему предусмотрительностью, везде соломки подстелил. Для себя. Для Генерала соломы не хватило. Сдать он его не сдаст – просто потому, что мало знает. Ни тайны Нострадамуса, ни шифров, ни кодов не знает. А если и сдаст, то только сеть киллеров и чистильщиков – всех, кто последние месяцы криминальными методами собирал для него красные и розовые рубины.
Сегодня у него были дубли – два набора, каждого из которых было достаточно для попытки перемещения во времени.
Всех, кто работал на него в России, он давно вычеркнул из памяти и никаких попыток помочь, материально поддержать, нанять адвокатов, дать крупную взятку не предпринимал. Его кроты в Следственном комитете замрут и закопаются. Если Патрикеев их не найдет, так могут и переждать трудные времена.
На «соратников» здесь, в Англии, он тоже смотрел как на отработанный уже материал. Похоже, Дарья Погребняк и этот отвязанный спецназовец ГРУ по кличке Князь стоят друг друга. Они так ненавидят своих недавних соратников, а ныне противников, что зубами горло готовы друг другу перегрызть. Тут у него расчет верный.
Ну и к полковнику Иконникову Дарья Погребняк с первой встречи, похоже, симпатии не проявила.
У полковника задача простая: устроить жесткую проверку в Лондоне, провести аналогичную в Эдинбурге – и свободен, как птица. Полетит наш «белый журавль» на родину. Душа вообще перемещается в пространстве и во времени быстрее бренного тела. Миг – и душа полковника будет в Москве. Может, так оно для него и лучше, позора меньше. Там бы его засудили… А так… Что он, Осинский Владимир Михалыч, урожденный Сидоров, зверь какой? Хорошему человеку и смерть легкую…
А полковник Иконников тем временем летел на принадлежащем Осине самолете из Лондона в Эдинбург и думал примерно о том же, но, естественно, – иначе. То есть он понимал, что за совершенные им злодеяния Осина должен быть наказан адекватно. Конечно, «око за око, зуб за зуб» – это не по-христиански. Иначе все ходили бы без глаз и зубов. Понимал, но после того, как почитал в кабинете Егора Патрикеева материалы толстого досье олигарха, пришел к мысли, что вину Осины доказать будет не сложно, а вот подобрать адекватное наказание – может фантазии не хватить. Впрочем, не его это дело. Ему бы вообще пора розы на даче постригать. A он… Не по возрасту занятие подобрал. Не по силам.
Как там у Сократа? Юношам подобает учиться, взрослым – упражняться в добрых делах, старикам – отстраняться от всяких дел и жить по своему усмотрению, без определенных обязанностей.
Чего ему не хватило – мудрости или осторожности, чтобы отстраниться от окружающего его бардака и постригать розы?
Конечно, внучка, внученька тому причина: хотел ей на учебу заработать. Только вот заработок выбрал себе не тот.
И сейчас, на закате жизни, занятие себе выбрал не по возрасту…
А с другой стороны, что есть возраст? И когда он начинается, этот закат? Индивидуально все.
У его любимого философа Мишеля Монтеня есть такой мудрый «Опыт» под названием «О том, что философствовать – это значит учиться умирать». Много там дельных мыслей, хотя название вызывает отторжение. Он-то, Геракл, всегда считал иначе: философствовать – это значит учиться жить.
Ну и до чего он, Геракл, дофилософствовался? Научился жить? Нет… Но помирать как-то рановато… И восьмидесятилетие отметим. В кругу друзей.
После этой командировки в Англию друзей у него стало больше.
Хотя, возможно, прибавилось и врагов.
Взять хотя бы эту омерзительно наглую бабенку – Дарью Погребняк.
Мордашка смазливая, фигура – так вообще прекрасная. А баба – дрянь. В противовес ей бывший товарищ Патрикеева и Милованова по спецназу ГРУ подполковник действующего резерва по прозвищу Бич внешне выглядел как чикагский гангстер: маленькие недобрые глаза, тонкие губы, налитое кровью лицо человека, ожидающего апоплексического удара. Геракл знал от Егора, что цвет лица у Бича сформировался во время плавания в доармейские годы на траулере СРТ-3200 по Баренцовому морю и Атлантике в поисках трески. Но если не знаешь его, легко можно поверить, что подполковник – последователь Джека Потрошителя. А между тем, по словам его друзей, нет, и не было человека более надежного в дружбе и нежного в любви к женщине, чем ветеран спецуры по прозвищу Бич.
