Кровь королей - [11]

— Я же просил: не трогай меня! Мне противно, когда до меня дотрагиваются такие, как ты, понятно?!

С каждым словом Рахель лишь съёживался, бормоча про себя:

— Хотел ближе смотреть. Красивое создание.

— Если ты считаешь меня красивым, это не повод меня трогать! — выкрикнув эту фразу, Ниэмар перевёл дыхание. Гнев постепенно остывал, чего нельзя было сказать о мерзком чувстве, будто его снова окунули головой в мусорную кучу. Рыжий аристократ остервенело тёр свои щёки, губы и шею, словно пытаясь стереть с них следы прикосновений.

— Сделал плохо? Больно?

— Мерзко, — в тон Рахелю ответил Ниэмар, вновь передёргиваясь. Нет, однозначно нужно поскорее искать работу и уходить отсюда. Чего доброго, его тут заставят расплачиваться натурой за гостеприимство. Или сделают из него эдакий экспонат, на который будут любоваться все местные химеры. Почему-то сердиться на Рахеля долго не получалось. Оставалось только омерзение и желание едва ли не стереть кожу до крови, только больше не чувствовать эти поганые прикосновения.

Надеясь хоть немного остудить кипящую то ли от ярости, то ли от каких-то иных чувств кровь, Ниэмар бросился к дверям дома. Рахель тенью следовал за ним, но лишь до тех пор, пока рыжеволосый эльф не выбежал из огромного, но столь пустого здания.

Он бежал к реке. Не раздеваясь, Ниэмар вошёл в воду и шёл до тех самых пор, пока вода не оказалась ему по пояс. Вздохнув, он наклонился к реке, умываясь и смывая с себя грязь чужих прикосновений.

Его, эльфа, трогал какой-то дхаллас. Химера. Омерзительное существо, которое, родившись, походило не на ребёнка, а на червя. И пусть оно выглядит разумным — разве нормально для разумного существа трогать незнакомца?! Даже пялиться в упор на кого бы то ни было — не самое приличное занятие. А уж трогать этого самого кого-то руками — действие, достойное животного, а не воспитанного существа.

Смыть, смыть. Жаль, нельзя содрать кожу и отрастить вместо неё новую. Хотя, химеры-то как раз это могут. Они вообще многое могут. Помнится, когда-то представители властей хотели не отбирать у химер самок и сжигать кладки, а всего лишь оскоплять самцов. Но даже мужские половые органы у них отрастали заново, как какие-нибудь хвосты у ящериц. Они и есть, по сути, такие же ящерицы. Или собаки. Но у них нет присущего нимрас ума, нет чувств. Они — просто чудовища.

Так думал Ниэмар до тех самых пор, пока неприятные ощущения от чужих прикосновений не стихли. Если подумать, химеры могут принимать любой облик, какой пожелают. Почему же они не пытаются скрыть своё происхождение, и все, как один, выглядят бледными и тощими уродцами?.. Нужно будет спросить у Рахеля. Может, он ответит на этот вопрос.

Окончательно успокоившись, Ниэмар побрёл обратно к дому парня-химеры. С одежды лилась вода, и она неприятно липла к телу. Но по пути она успела относительно высохнуть. Вздохнув, рыжий эльф вошёл под своды чужого дома. Первым же, что он увидел, был улыбающийся Рахель, воскликнувший:

— Красивое создание. Не ушёл?

— Нет, не ушёл, — вздохнул Ниэмар. Куда ему, в самом деле, деваться? Придётся терпеть. Но, может, этот дхаллас по крайней мере поймёт, что не стоит прикасаться к «созданию». Каким бы красивым оно не казалось.

Одно хорошо: похоже, в этом доме его не собираются пожирать. Хотя, мало ли, чего там хотелось этому парню сегодняшней ночью?.. Сегодня трогал, а завтра вцепится зубами в беззащитное горло.

Глава XI: Невинность

Некоторое время спустя двери открылись; Рахель в радостном нетерпении бросился навстречу вошедшей женщине и тому самому мужчине-химере со шрамом. Ниэмар предпочёл забиться подальше в угол — ему не хотелось попадаться на глаза тому светловолосому. Но мужчина всё равно увидел эльфа — и покачал головой. Но сказать ничего Рахелю он не мог — потому, что держал на руках двух младенцев, завёрнутых в куски застиранного тряпья.

Стоявшая за его спиной женщина неуловимо походила на Рахеля, и не умалял этого сходства ни блекло-серый цвет волос, ни белые, чрезмерно светлые глаза. На её руках спали ещё двое малышей. Не говоря ни слова, она направилась к Рахелю, передавая тому своих детей — и тут же выбежала прочь. Она не попыталась заговорить с братом, даже не приостановилась, чтобы посмотреть на «красивое создание»: казалось, она куда-то спешила. Светловолосый мужчина вздохнул, направляясь к детской комнате.

Через некоторое время малыши — все четверо — лежали рядком в колыбели, и Ниэмару наконец-то стало понятно, отчего эта колыбель столь напоминала вытянутую лодку: иначе бы в ней не поместились четыре пусть даже столь маленьких существа. Светловолосый мужчина почти сразу же удалился, и Ниэмар впервые задался вопросом: кто он? Отец этих младенцев? Или какой-то родственник Рахеля? Пусть он и владел членораздельной речью, но предпочитал не говорить.

Малыши не кричали, как положено существам их возраста: они лишь тихо попискивали, как какие-нибудь маленькие котята. Рахель, видя интерес в глазах Ниэмара, заулыбался:

— Можно подойти.

Всё-таки в чём-то доверчивость Рахеля напрягала и даже пугала рыжеволосого эльфа. На мгновение промелькнула жутковатая мысль, которая, очевидно, даже не пришла в голову парня-химеры: что, если бы Ниэмар захотел убить этих детей? Схватить одного или двоих и швырнуть об пол, со всей силы, так, чтобы живые существа превратились в переломанных кукол. Ведь это так легко — убить не способное сопротивляться крошечное существо. Нет, разумеется, Ниэмар не собирался этого делать. Но неужели Рахелю не пришло в голову, что нимрас спокойно могут сделать нечто подобное лишь из неприязни к его народу?.. Поймав же себя на мысли, что он уже рассуждает о сородичах, как о неком обществе, к которому он не принадлежит, Ниэмар предпочёл перестать размышлять и просто приблизиться, чтобы посмотреть на спящих малюток.