Крошка Цахес, по прозванью Циннобер - [23]

Шрифт
Интервал

Фабиан закричал ему, чтоб он зашел к ним непременно.

— Что это на тебе за чудесный сюртук? — воскликнул Пульхер, только что переступил через порог.

— Бальтазар расскажет тебе все, — сказал Фабиан и бросился к ректору.

— Пора, пора уничтожить эту гадину, — сказал Пульхер, когда Бальтазар рассказал ему все подробно. — Знаешь ли, что нынче его помолвка с Кандидой, что тщеславный Моис Терпин дает по этому случаю великолепный пир? Нынче же вторгнемся мы в дом профессора и нападем на крошку. В свечах для немедленного сожжения враждебных волос не будет недостатка.

Через полчаса возвратился и Фабиан, с блестящими от радости глазами.

— Сила сюртука из черепаховой табакерки оправдалась вполне! — воскликнул он, схватив Бальтазара за руку. — Только что я вошел к ректору, он улыбнулся мне чрезвычайно ласково. «А, — сказал он, — вижу, любезнейший г. Фабиан, что вы наконец образумились, бросили свои неприличные странности; что ж делать? Такие пылкие головы, как ваша, вдаются легко в крайности; впрочем, я никак не верил, чтоб тут была религиозная мечтательность — нет, просто дурно понятый патриотизм, — страсть к необыкновенному, подстрекаемая примерами героев древности; ну, вот это сюртук, прекраснейший сюртук! — Благо государству, благо миру, когда все благовоспитанные юноши будут носить такие сюртуки, с такими пристойными рукавами и полами; будьте верны этой добродетели, этому прекрасному образу мышления, — отсюда-то истекает истинно геройское величие…» Тут он обнял меня с слезами на глазах. Сам не зная как и для чего, вынул я черепаховую табакерку, из которой вылетел сюртук мой. Позвольте, сказал ректор, протянув ко мне большой и указательный персты. Я открыл табакерку, не зная, есть ли еще в ней табак. Профессор опустил в нее пальцы, взял щепотку, понюхал, слезы покатились по щекам его, он схватил мою руку, пожал ее и сказал с сильным чувством: «Благородный юноша, — какой славный табак! Все забыто — все прощено — вы нынче у меня обедаете!» Видите ли, друзья, кончены все мои несчастия, и если вам удастся разочаровать сегодня Циннобера, что несомненно, и вы также счастливы.

* * *

В ярко освещенной зале стоял крошка Циннобер в ярко-пунцовом, шитом кафтане, в широкой ленте Зеленопятнистого Тигра с двадцатью пуговками, с шпагой на боку и шляпой под мышкой; а подле него прелестная Кандида в свадебном платье, сияя красотой и юностью. Циннобер держал ее руку, которую по временам прижимал к губам, улыбаясь преотвратительно; и каждый раз щеки Кандиды вспыхивали, и она взглядывала на малютку с такой пламенной, с такой глубокой любовью. Вокруг, в почтительном отдалении, толпились гости; только князь Варсануфиус стоял подле Кандиды и посматривал величественно на окружавших: но никто не обращал на него внимания; взоры всех были прикованы к устам Циннобера, который по временам бормотал какие-то невнятные слова, на которые все отвечали тихим «ах!» величайшего удивления.

Наконец, настала минута обручения. Моис Терпин вошел в круг с тарелкой, на которой лежали кольцы. Он высморкался. Циннобер приподнялся на цыпочки почти до локтя невесты. Все стояли в напряженном ожидании — вдруг двери растворяются с шумом, вбегает Бальтазар, а за ним Фабиан и Пульхер. Они врываются в кружок.

— Что это значит? Чего хотят они? — кричат все.

— Возмущение — бунт — стража! — восклицает князь Варсануфиус и бросается за экран.

— Г. студент, вы с ума сошли — вы беснуетесь — как смели вы ворваться сюда — люди — друзья, вытолкайте этого невежу за дверь! — вопиет Моис Терпин.

Но Бальтазар, не обращая ни на что внимания, вынул уже лорнет Проспера и смотрит на голову Циннобера. Как пораженный электрической искрой, визжит карлик. Кандида падает на стул без чувств. Тесный кружок гостей рассыпается. Бальтазар видит огнистую полоску, бросается на Циннобера, схватывает его. Циннобер дрягает ногами, царапает, кусает.

— Держите! — кричит Бальтазар.

Фабиан и Адриан схватывают уродца так, что он не может шевельнуться. Бальтазар бережно схватывает три волоска, выдергивает их разом и бросает в то же мгновение в камин. Они шипят, корчатся — удар грома, и все очнулось как бы от сновидения.

И вот с трудом вскакивает крошка с полу, бранится, кричит, повелевает схватить и бросить в темницу дерзкого, осмелившегося напасть на особу первого министра. Но все посматривают друг на друга и спрашивают, откуда вдруг взялся этот гадкий уродец и чего он хочет? Он продолжает топать ногами, кричать: «Я министр — я министр Циннобер — Зеленопятнистый Тигр с двадцатью пуговками!» — Все начинают хохотать как безумные, окружают малютку: мужчины берут его на руки, перебрасывают друг к другу, как мяч — орденские пуговицы летят одна за одной — он теряет шляпу — шпагу — башмаки. Наконец, и князь Варсануфиус выступает из-за экрана.

— Князь Варсануфиус! — пищит крошка. — Ваша светлость, спасите вашего министра, вашего любимца! Помогите, помогите — государство в опасности. Зеленопятнистый тигр — горе, горе!

Князь взглянул на него яростно и пошел вон. Моис Терпин бросился за ним.

— Вы, — сказал ему князь грозно, — осмелились сыиграть с вашим князем глупую комедию. Вы приглашаете меня на помолвку вашей дочери с моим достойным Циинобером, и вместо моего министра я нахожу здесь какого-то гадкого урода, разряженного в пух. Знаете ли, почтеннейший, что за эту шутку я мог бы наказать вас примерно, если б не знал, что вы набитый дурак, годный только для дома сумасшедших. Я лишаю вас звания генерал-директора естественных дел и запрещаю всякое дальнейшее изучение в моем погребе! Прощайте!


Еще от автора Эрнст Теодор Амадей Гофман
Новеллы

В книгу великого немецкого писателя вошли произведения, не издававшиеся уже много десятилетий. Большая часть произведений из книг «Фантазии в манере Калло», «Ночные рассказы», «Серапионовы братья» переведены заново.


Эликсиры сатаны

В романе "Эликсиры сатаны" (1815-1816) действительность представлена автором как стихия тёмных, сверхъестественных сил. Повествование, ведущееся от имени брата Медарда, монаха, позволяет последовать по монастырским переходам и кельям, а затем по пестрому миру и испытать все, что перенес монах в жизни страшного, наводящего ужас, безумного и смехотворного… Эта книга являет удивительный по своей глубине анализ деятельности человеческого подсознания.


Повелитель блох

Герой этой сказки Перегринус Тис, сын богатого франкфуртского торговца, решительно не желает «чем-то сделаться» и занять подобающее ему место в обществе. «Большие денежные мешки и счетные книги» смолоду внушают ему отвращение. Он живет во власти своих грез и фантазий и увлекается только тем, что затрагивает его внутренний мир, его душу. Но как ни бежит Перегринус Тис от действительной жизни, она властно заявляет о себе, когда его неожиданно берут под арест, хотя он не знает за собой никакой вины. А вины и не надо: тайному советнику Кнаррпанти, который требовал ареста Перегринуса, важно прежде всего «найти злодея, а злодеяние уж само собой обнаружится».


Кавалер Глюк

Увлеченный музыкой герой-повествователь знакомится со страстно влюбленным в музыкальное искусство знатоком.


Золотой горшок

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Королевская невеста

Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.Г-н Дапсуль фон Цабельтау богат одними возвышенными знаниями об оккультных предметах, хозяйством его не без успеха занимается дочь, фрейлейн Аннхен.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.