Кроме политики - [3]

И уводит за собой в незримый бой

Наше лизоблюдство.

Служба в Прошлом и опасна и трудна,

Но на взгляд народа вовсе не видна.

Если кто-то кое-где у них порой

С нами жить не хочет,

Значит, в Прошлом нам вести незримый бой,

Так назначено гэбнёй для нас с тобой,

Служба дни и ночи.

Истина в ерше

Как сейчас помню. 1990 год, мне только что исполнилось 7 лет, батенька тайком принёс домой чекушку. Я спросил:

— Если ты встретишься с дядей Горби, что ему скажешь?

— Мы с водкой боремся, а она побеждает, падла!

2001 год, мне скоро будет 18 лет. Матушка погрозила пальцем:

— Смотри не пей, Родя.

Я на это обиделся:

— Я и не собираюсь.

— Ах ты, негодник! Значит, мы пьём, а ты…

Конечно, это была шутка.

Информация от Р. М. Сергеевского для статьи П. Р. Шишкина

В высотке

Отец, прожив на белом свете больше семидесяти лет, после всех подвигов сидел в уютном кресле. В почтенном возрасте он сохранил ясность ума и в последние годы убивал время кроссвордами. Ломать голову, само собой, приходилось, но и в прошлом отец мог лишиться головы. В старые времена он побывал в афганском пекле, а в более новые дослужился до полковника милиции в отставке и Героя Российской Федерации.

Показал он моджахедам и криминалу силушку богатырскую. Мир настолько изменился, что отец не ориентировался в самых последних технологиях и не забивал голову 3D-принтерами, 3D-ручками, умными часами и тому подобными изобретениями. Старый герой ломал голову над культурными барьерами. Однажды Котов ему объяснил, что японские кроссворды вовсе не требуют знания японского языка. А сборник судоку это не сборник стихов. Котов один раз сам так ошибся. И на старуху бывает проруха.

Сам Котов зарабатывал на этикетках для пищевых продуктов, из скромности. Машину он никогда не водил и в любом случае экономил, как Матроскин (жаль только, от курения еле-еле избавился). Не будь отец полковником милиции и героем, жили бы они где-нибудь в более скромном месте, не в Доме на Котельнической набережной. В реальности они жили именно в высотке, из-за чего квартира оказалась по соседству с Еленой Шишкиной, тоже в некотором роде героиней. Отец её журналист «Комсомольской правды», сама она бывший космонавт с наградами, казалось бы, куда дальше? Просто Шишкину назначили героиней после того как она вернулась с соседней Параллельной Земли и привезла оттуда мир. Наладила контакт с политиками и изменила историю.

Долго ли, коротко ли Котов чесал в затылке, но яснее не становилось. Вместе с Шишкиной работали другие люди, но только она оказалась самой-самой. Остальные ведь мужчины, а она единственная девица. Ещё Шишкиной будто бы двадцать пять лет, хотя этот возраст в первый раз упомянули девять лет назад.

Куда подевалась Елена Павловна, сразу не разберёшь. Котов знал, что вечно молодая девица работает у друга-физика, который время от времени забрасывает своих людей на Параллельную Землю. Однажды её отправили в другое место. Не на Землю с царями и помещиками, а на Землю со, страшно подумать, цезарями и патрициями. Прискакала та планета вместе с Альфой Центавра. Не разбирался Котов в паранаучных вещах. Не ломал голову понапрасну.

Отец тем более не ломал голову над Параллельной Землёй с пережитком царизма. Его суждение было кратким: «Я воевал с душманами, а не с золотопогонниками. Не мне судить». Тем более он не разбирался в блогерстве. Сам же Котов видел, как Елена писала о нём всякие благоглупости. В смысле, видел, когда Павел Шишкин учил пользованию новыми программами. А гаджетами Котов не увлекался. Телефон и то с кнопками.

Журналист снова пригласил Котова к себе на квартиру, в которой развернулся весь этот диспут.

Бяка стряслась первого ноября двадцатого года. На Красную площадь свалился космический корабль с отсталыми людьми, которые отсутствовали на Земле восемнадцать лет и, едва вернулись, рвутся к власти. К падению корабля и подлёту звезды примкнул катаклизм. Котов сходил на Красную площадь и своими глазами увидел катавасию.

К тому моменту отец больше года жил в Параллельном Париже из-за Всемирной выставки и Олимпиады. Ничего странного. Один российский фехтовальщик оказался его предком из дворянского рода, а отец интересовался некоторыми пращурами из царских времён ещё до открытия Параллельной Земли. Старому герою особенно понравился былой Париж без мусульман. Прошлое он посетил ещё в октябре восемнадцатого года. Фотографий прислал великое множество (хорошо ещё, предки цифровой фотоаппарат не спионерили). В ноябре уже двадцатого Котов навестил отца и вернулся домой со свежими фотоснимками эпохи, когда трава была зеленее.

В середине мая Павел Шишкин пригласил его в гости. Сразу предупредил: Елены дома не будет. Её заменит мать из Нью-Йорка на экране компьютера. О политике речи не пойдёт. Они вместе с журналистом обсудят содержимое кружек, стаканов, рюмок, фужеров, банок и бутылок. Газетный работник обещал нечто большее. Шишкин писал статью на тему «Алкоголь и его роль в истории человечества».

Лучше бы его дочь занялась личной жизнью. Двадцать пять лет? Сколько она будет скрывать возраст? Будто публика разучилась считать.[1]

Шишкин расселся на компьютерном стуле. С монитора на Котова взглянула женщина средних лет с химией и очками. Журналист представил её как Эдиту Робертовну, отдалённо живущую супругу нью-йоркского происхождения. Последнее неважно, была бы человеком приличным.