Кривое зеркало реальности. Сборник рассказов - [16]

Стрелу Уги схватил в сантиметре от кончика своего носа и, согнув, швырнул на землю. Ещё один хлопок, молниеносный взмах рукой, сопение, и стрела, закрученная в штопор, летит к первой. Уги делает ещё несколько шагов вперёд, и в эту же секунду будто из ниоткуда отряд в серых неприметных, сливающихся с грязными стенами домов и мокрой землёй балахонах окружает его, блестят и шипят, рассекая воздух, выхватываемые кинжалы, наёмники с ревом бросаются на защиту своего повелителя, однако Уги вдруг вскидывает обе руки и с шипением произносит несколько слов.

Неизвестные в неприметных плазах вздрагивают и замирают. Потом один из них, самый высокий и тощий, подходит к Уги, снимая капюшон, и пристально смотрит ему в глаза.

— Кто ты такой, знающий тайное Слово? — спрашивает неизвестный, голос его, хриплый и тихий, неожиданно сильно и мощно звучит среди царящей тишины.

— Король здешний, — спокойно говорит Уги, — а ты, как и все остальные, мой подданный.

— У нас свои короли, — хрипло ответил неизвестный, убирая кинжал куда-то за пазуху, и, глядя на него, так же поступают и остальные, настороженно косясь на замерших наёмников. — А здешний люд не спешит признавать тебя истинным законным королём, сколько бы советников ни голосовало за твоё избрание. Для всех ты выскочка, самозванец не имеющий права на корону.

Уги едва сдержался, чтобы не двинуть ему своим пудовым кулаком. Я хорошо это видел и мысленно поаплодировал, похоже, мои усилия не пошли прахом. Полностью обуздать этого дикого ребёнка мне не удалось, да я и не хотел этого, собственно, зато культурные манеры и этикет общения, похоже, запомнились.

— Я хочу говорить с Робаром, — произнёс вдруг Уги. — Я пришёл за этим и не уйду, пока либо не получу его согласия, либо голову.

— Голову Робара многие пытались заполучить, — прошипел неизвестный. — Вот только никому это не удалось!

— Ты можешь проводить меня, — Уги вздохнул, мышцы под его кожей перекатывались как корабельные канаты, — а можешь продолжить мне мешать, и тогда Робар получит новый трофей.

— Если ты знаешь о трофеях Робара, — неизвестный ждал, раздумывая, потом отодвинулся, — то знаешь и его, и дорогу. Иди. Только стражу свою здесь оставь — убьют их там.

Наёмники ропщут, но перечить не смеют, когда Уги приказывает им дожидаться его возвращения, а сам спускается в неприметное углубление в стене одного из домов, скрываясь из виду.

Я всё не мог понять, куда он идёт, пока, очутившись непосредственно в логове этого неизвестного Робара, не понял, что Уги забрёл в святая святых каждого города — воровскую гильдию. Что он здесь забыл? Зачем ему этот Робар? Чего он хочет от него?

Тот же вопрос ему задал этот самый Робар. Когда Уги кратко сказал, что ему нужно, то не только этот Робар повалился от хохота на подушки, но и у меня земля под ногами зашаталась. Поставить отряды воров охранять рудники и шахты? Заменить самыми одарёнными ворами советников в Королевском Совете? Да неужто ты сбрендил, Уги? Кстати Робар то же самое спросил. И был прав… Нет, он был согласен — кто ж откажется охранять золото? Охранять-то от самого себя всего-навсего. А в Совет кто не мечтает попасть?! Грабить уже не втихую, по ночам, боясь быть застигнутым стражей и кончить на виселице или на колу, а грабить законно, имея на то полное право…

Словом, Робар согласился. Неудивительно, я бы на его месте тоже согласился. Уги, Уги… Ты и без моих подсказок такую смуту посеешь, что нам бы продержаться оставшиеся дни! А то как бы на вилы не подняли. Кстати о вилах. Народ бунтует. Это плохо. Но… это хорошо. Бунтующий народ — это страшная сила, способная всё сокрушить на своём пути. Главное, не забыть направить её в нужное русло.

Так, что теперь?.. Что?! Опять жрать?! Да сколько ж можно?! А хотя… Бездействующий король, жрущий и пьющий в три горла, валяющий девок одну за другой, — это так привычно для народа и так плохо для прогресса. Ладно. Иди ешь, варвар. Не приведи Господи, ещё вдруг похудеешь…

Седьмой день

Неужто начинаем действовать? Наконец-то! Уги доложили: воры активно взялись за охрану, рудники окружили тройным кольцом, так что и муха не пролетит, что уж говорить о монахах, которые послали какую-то разбойничью банду отбить шахты. Нашла коса на камень — воры и разбойники меж собой договорились и последние с охоткой перешли на службу к королю, а возмущавшихся монахов определили в невольники, поснимав с них рясы и нацепив вместо вериг кандалы на ноги. Уги был доволен…

Теперь что же? Чем займёмся в первую очередь? По тюрьмам пойдём или будем рынки громить? Уги решил, что для начала рынки сойдут. Есть здесь то ли три, то ли четыре рынка: один рыбный, но он мелковат, так как рыбу издалека везти приходится, а речная спросом не пользуется; второй — зерновой, он самый крупный в городе; третий — вещевой, там и оружием приторговывают и диковинками, что полуграмотные кочевники привозят; четвёртый у самых городских стен располагается, он поменьше зернового, и там чем только из продуктов не торгуют. Цены на рынках запредельные! Что странно: поля у города колосятся, зерно должно быть своё, для мастеровых целый квартал отведён, руды и железа-сырца навалом, а любая поковка в цене от пятака серебряного, молоко, сыр, масло — деревень у города хватает, а горожане лишь ходят да косятся, ничего не покупая… Странно. Ладно, мысли лишние прочь. Уже и я не прочь размяться. Крушим!