Кривая империя. Книга 3 - [34]

— Вы, ваше величество, легко возьмете прибрежные шведские крепости, выйдете на берег Балтики, приобретете «средство войти в ближайшие сношения с важнейшими государствами христианского мира», построите здесь «страшный флот», захватите монополию торговли востока с западом. Русский флот станет третьей силой, наряду с английским и французским. Храбрый и прославленный в боях молодой русский царь — вы, ваше величество, — просияет примером для всей просвещенной Европы, а там, — и для всего мира! Франция и Англия подожмут свои петушиные и львиные хвосты...

Тут в голове Петра закружилось, зазвенело, поплыло, и он, конечно, согласился.

В начале 1700 года польские войска вошли в Ливонию, взяли мелкие городки и замерли у Риги. Союзные датчане захватили Голштинию. Наши, как и было условлено, дождались заключения мира с Турцией, и 19 августа со спокойной спиной начали кампанию.

В Швеции только что сел править Карл XII. Он был на 10 лет моложе Петра, — ему на днях стукнуло 18, — и он еще не отстал от детских забав с погромами в церквях, охотой на зайцев в парламенте, рубкой баранов прямо в королевском дворце. Посреди игр 13 апреля 1700 года Карла известили о войне. Он сказал сестрам и бабушке, что уезжает в «увеселительный дворец Кунгсер», и поехал в другую сторону — навсегда. Карл неожиданно переплыл Зундский пролив и с 15 000 пехоты осадил Копенгаген. Датчане сразу сдались.

Петр выступил к Нарве, несмотря на попытки польского и датского послов удержать его от решительных действий. Хитрецы хотели отвлечь Карла от своих войск, дать ему время на переброску к русским рубежам. Провокатор Паткуль просто сердцем извелся наблюдая в Москве решительность царя. 23 сентября русские стали под Нарвой. Их было до 40 тысяч, они изголодались и измучились в дороге. Только 20 октября начался обстрел Нарвы, но пушки оказались негодными. Почти сразу кончились ядра и заряды. Стали ждать подвоза боеприпасов. 17 ноября Петр узнал о приближении Карла и уехал из армии. 19 ноября вместо русских обозов с провиантом и порохом у нашего лагеря появились шведские полки. 8500 шведов, горячей иголкой вонзились в замерзающую, голодную толпу русских. Наши в ужасе закричали: «Немцы изменили!», — имея в виду иностранных наемных офицеров. Началась паника, давка, бегство. 1000 кавалеристов Шереметева просто утонули в Нарове. Русские стали срывать злость на командирах, их били и рубили. Король Карл увяз на лошади в болоте, потом вторую лошадь под ним застрелили. Он рассмеялся и пошел в палатку просушиться. Это спасло два потешных полка, Семеновский и Преображенский, которые одни не побежали и смогли продержаться до темноты. Утром Карл разрешил «храбрым русским» отступить с оружием в руках. Для почетного отступления шведы сами быстро построили мост. В плену остались только 79 «знатных русских», в том числе 10 генералов. В общем, Карл расквитался за ярла Биргера.

Такое блестящее вступление во взрослую жизнь не осталось незамеченным в Европе. Таланты Карла были вознесены до небес европейскими поэтами, измаявшимися на мелкотемье. Столицы захлестнула «карломания». В моду вошли памятные медали, на лицевой стороне которых штамповался увенчанный профиль Карла с латинскими восхвалениями, типа: «superant superata fidem» — «невероятно, но факт!». На обратных сторонах печатали Петра — дурачком: «Изшед вон, плакася горько».

Карл возгордился неимоверно. Он потерял здравый смысл, чувство реальности, и собирался, как потеплеет, прогуляться до Москвы.

Петр, напротив, ощетинился, погнал своих генералов укреплять Новгород и Псков, стал вешать чиновников за 5-рублевую взятку, ломать церкви на стройматериал, колокола переплавлять в пушки.

Провинившийся под Нарвой Шереметев разбил в январе 1701 года передовой шведский отряд Шлиппенбаха и обеспечил передышку на несколько месяцев. За это время было отлито более 300 отличных орудий. Эти пушки делали, в основном, два мастера — немец и русский. Еще три русских литейщика подключались изредка — по мере выхода из запоя.

Тем временем Карл напал на окрестности Риги и «в пух» разбил польско-саксонскую армию. Медалей в ювелирных лавках прибавилось.

Тут случилась воистину первая морская победа Петра. В июне 1701 года 7 шведских кораблей под голландскими и английскими флагами пытались высадить десант в Архангельске, но были перехвачены, биты, и убрались восвояси, оставив два корабля на мели. Петр был страшно рад нечаянному приобретению.

В конце года Шереметев напал на шведов в Ливонии и перебил 3000 человек, положил 1000 наших. Получил за это орден Андрея Первозванного, царский портрет в бриллиантах, звание генерал-фельдмаршала. В апреле 1703 года герой продолжил свои рейды и вышел к устью Невы. Сюда приехал и сам царь. 1 мая был взят Ниеншанц, замыкавший устье. 5 мая два шведских корабля пытались исправить положение, но были атакованы и взяты Петром и Меншиковым с двумя гвардейскими полками в 30 лодках. Была безмерная радость, пили тоже без меры. 10 пьяных дней завершались скорбными облегчениями на весеннем невском ветерке. Здесь Петру нашептали, что в IX веке «устьем Невы начался великий путь из варяг в греки», что и ныне «отверзошася пространная порта бесчисленных вам прибытков». Поэтому немедля по протрезвлению — 16 мая 1703 года — на одном из островов застучал топор дровосека. Рубили деревянный городок Питербурх, столицу еще одной Российской империи.