Критская Телица - [47]
Правда, корабль выглядел немного странно: весь голубовато-зеленый, в тон волне; и парус был такого же необычного цвета. Но так уж, видно, заблагорассудилось владельцу.
Хруст песка за спиной заставил девушку проворно обернуться.
Пятеро незнакомцев, появившихся неведомо откуда (Расенна еще накануне вечером велел половине боевого экипажа укрыться в рощице), быстрым шагом близились к ней. Полуголые, бронзовые от загара, атлеты — воины или моряки.
Миргала вскрикнула.
— Молчать! — произнес один из пришельцев столь внушительно и зловеще, что девушка и впрямь умолкла от испуга. — Молчать, козочка!
Ременная петля в мгновение ока стянула руки Мирталы за спиной, другая обвила голени. Глядя на полированный бронзовый клинок, блестевший неподалеку от горла, ошарашенная девушка и не помыслила ослушаться.
— Полежи на песочке, отдохни, — сказал тот же голос. — Подружки вернутся и развяжут. Если заорешь, погибнешь...
Незнакомцы рассыпались редкой, вытянутой цепью и проворно бросились в теплые волны, стремясь вослед царевне и остальным пловчихам, чьи головы уже превратились в едва различимые среди сверкающей хляби темные точки.
* * *
Семилетний Эврибат, получавший образование сообразно своевольным распоряжениям Арсинои, вопреки существовавшим традициям усваивал египетский язык сызмальства. Он примостился в светлом, уютном покое на искусно вырезанной из слоновой кости скамеечке, устроил на коленях навощенную складную дощечку, приготовил стило, но не выводил сложных, замысловатых знаков, а только внимал плавно льющейся речи та-кеметского писца, зачисленного в придворные наставники.
— Обрати же свое сердце к книгам... Смотри, нет ничего выше книг! Если писец имеет должность в столице, то не будет там нищим. О, если бы я мог заставить тебя полюбить книги больше, чем твою мать, если бы я мог показать перед тобой их красоты![35]
Восседавшая рядом Арсиноя украдкой подмигнула Эврибату и послала ему незаметный воздушный поцелуй.
— Я не стану любить книги больше, чем люблю Сини! — капризно возвестил царевич. — Я вообще не люблю книг! Они ужасно скучны! А Сини всегда рассказывает интересно!
Арсиноя улыбнулась.
Мудрый Менкаура, обязавшийся учить наследника всяческим и всевозможным премудростям вплоть до совершеннолетия, только вздохнул — мысленно.
За истекшие полгода египтянин успел нажить несомненную и устойчивую неприязнь к взбалмошному, строптивому, ничем на свете неспособному заинтересоваться по-настоящему, Эврибату.
Да и к венценосной матери его тоже.
«Поразительно! Дитя по самой природе своей жаждет познаний! Не школьных, нет, ибо школа налагает узду, вынуждает идти в направлениях скучноватых, утомительных, бесцельных с первого взгляда... Но любой ребенок охотно и неудержимо познает, забавляясь, играя, становясь бурлящей частичкой окружающего мира. Этот же ленив душой и нелюбопытен разумом».
Такие мысли вспорхнули в мозгу Менкауры и унеслись прочь подобно стайке вспугнутых воробьев.
Эврибат и впрямь не увлекался ничем.
Игрушки — драгоценные, блистательные, сотворенные умелыми дворцовыми ювелирами; хитроумные и замысловатые, не столь роскошные, зато самодвижущиеся, изготовленные мастером Эпеем, — занимали ребенка на часок-другой, а затем отправлялись валяться и пылиться по саморазличным уголкам бесчисленных покоев.
Наследник охотно дурачился со сверстниками, готов был шнырять вместе с ними по залам, дворикам и переходам с утра до ночи, плескаться в заливе, кататься на лодке под заботливым присмотром старших, разыгрывать потешные сражения — это Эврибату нравилось превыше всего, — но египтянин с грустью подметил в мальчике полное и совершенное отсутствие воображения, поистине изумительное, ибо речь шла о существе, чей самый возраст располагал к бесконечным выдумкам, затеям, безобидному притворству.
«Ни разу не объявил себя воином, флотоводцем, пиратом... Ни разу не играл в кого-либо, — тоскливо подумал Менкаура. — Лодка для него — просто лодка, не боевая галера; потешный меч — обычная деревяшка, и вовсе не волшебный клинок Ареса; равнодушен к чудесным сказкам и враждебен учению. Что это умудрилась поведать заботливая мамаша, если даже подобный олух оживился?»
Арсиною Менкаура не без оснований считал особой вздорной и развратной, хотя и не представлял истинной степени последнего качества. Кроме того, писец совершенно справедливо заключил, что правительница из томной, белокожей красотки — никакая.
«Блистательный остров! Чудеснейшая культура! Счастливый народ, не ведающий ужасов рабства. Надежная, несокрушимая защита — критский флот. Изобилие, довольство, радость везде и всюду... Ведь погубит! Если не в одночасье, то постепенно. Ведь, по сути, ей совершенно безразлично все и вся, кроме собственных прихотей. А высшие сановники да управители уже чуют слабинку. Дойдет черед и до сборщиков подати. И до торговцев... И до корабелов...»
Менкаура слегка тряхнул головой и продолжил:
— Это лучше всех других должностей. Когда писец еще ребенок, его уже приветствуют...
— Я не писец! — объявил Эврибат. — И никогда им не буду. Я — наследник престола и флота. А приветствовать меня и так приветствуют.
Мистико-приключенческая книга современного английского романиста повествует о переселении душ, о борьбе добра и зла, о магических ритуалах. Насыщена действием, изобилует фактическими сведениями, снабжена подробными примечаниями переводчика. Предназначается взрослому читателю.Книга основана на романе Денниса Уитли «Против тьмы», в который Хелм внес некоторые изменения и добавил еще одну сюжетную линию.
1758 год, в разгаре Семилетняя война. Россия выдвинула свои войска против прусского короля Фридриха II.Трагические обстоятельства вынуждают Артемия, приемного сына князя Проскурова, поступить на военную службу в пехотный полк. Солдаты считают молодого сержанта отчаянным храбрецом и вовсе не подозревают, что сыном князя движет одна мечта – погибнуть на поле брани.Таинственный граф Сен-Жермен, легко курсирующий от двора ко двору по всей Европе и входящий в круг близких людей принцессы Ангальт-Цербстской, берет Артемия под свое покровительство.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.