Критика теорий культуры Макса Вебера и Герберта Маркузе - [12]

[27]

ляемости производства, «снятия чар» с мира. Он не мог бы повлечь за собой никаких принципиальных качественных изменений в общественной структуре. Отчуждение, социальные причины которого лежат в отрыве производителя от средств производства, — вывод марксизма, действенность которого применительно к капиталистической системе Макс Вебер не отрицает, — при «социализме», по его мнению, не упраздняется, а усиливается, поскольку оно представляет непременное условие технического прогресса. В этом смысле социализм якобы не преодолел, а усилил процесс бюрократизации. «Усиливающаяся «социализация» неизбежно означает сегодня одновременно и усиливающуюся бюрократизацию»[80], — пишет Макс Вебер, так как последняя является «формально наиболее рациональной формой осуществления господства»[81] и, как таковая, «она сегодня просто необходима для потребностей управления (личного или вещественного) массами»[82].

Как мы уже говорили, Вебер формализованно рассматривает бюрократию как «живую машину». Из этого свойства вытекает якобы ее нейтральность по отношению к общественным классам и формациям. Таким образом, бюрократия становится для государства и его экономики как в условиях капитализма, так и в условиях социализма «единственной вполне надежной неизбежной силой»[83]. Внутренне присущая ей рациональность, «потребность в постоянном, строгом, интенсивном и калькулируемом управлении»[84], по мнению Макса Вебера, принуждает и социалистическое общество к использованию бюрократической машины. Бюрократия в его глазах является нейтральным аппаратом, который «всякий рациональный социализм должен был бы просто воспринять и развить», ибо потребность в технически «хорошем» управлении «обусловливает судьбу бюрократии как ядра всякого управления массами"[85].

В то время как в своей главной теоретической работе «Экономика и общество» Вебер проводит мысль о связи бюрократии и социализма в рамках якобы «свободного от оценок» анализа, в политических статьях он не делает тайны из своей личной антисоциалистической позиции. Здесь он клеветнически объявляет социалистическое общество «несвободным» обществом — несвободным, «потому что всякая борьба с государственной бюрократией бесперспективна и потому что нельзя призвать на помощь ни одной принципиально выступающей против нее и ее власти инстанции… Государственная бюрократия, если бы исключить частный капитализм, господствовала бы одна. Действующие в настоящее время наряду друг с другом и в меру своих возможностей друг против друга, следовательно, постоянно держащие друг друга под угрозой частные и общественные бюрократии слились бы тогда в единую иерархию. Подобно тому, как это было в Египте или в

[28]

древние времена, только в несравнимо более рациональной и потому неизбежной форме»[86].

Поскольку понятие социализма Макс Вебер идентифицирует с государственно-монополистическим капитализмом, он не отрицает возможности его осуществления, однако предсказывает — и в этом обнаруживаются остатки либералистской традиции — еще более неизбежную скованность, еще большее окаменение культуры. Действительно, упадок, униформированность и закостенение культуры стали реальностью в государственно-монополистическом капитализме, и от Макса Вебера не укрылась эта объективно реальная, наметившаяся еще в начале XX века тенденция. Однако, идя по стопам правых социал-демократических лидеров и присваивая системе государственно-монополистического капитализма термин «социализм», ставший для рабочего класса обозначением четко определенного научного понятия, синонимом «диктатуры пролетариата», Вебер служит прагматической цели — теоретически ввести в заблуждение рабочий класс и отвлечь его от выполнения его исторической миссии.

Но стоит только Веберу столкнуться с понятием социализма в его научном виде, как он был определен Марксом, или с социализмом как реальным общественным движением, сразу же необузданно проявляется его враждебность. Как известно, он клеветнически объявлял осуществленную благодаря Советской власти диктатуру пролетариата «военной диктатурой, как и все другие»[87], и предсказывал ее скорую гибель, ибо он был не в состоянии представить себе современное общество без господства буржуазии и бюрократии. Точно так же он поносил Ноябрьскую революцию в Германии, современником которой он был, как «кровавый карнавал, не заслуживающий честного имени революции»[88]. Он неистово выступал против «бешеной банды Либкнехта» и «дилетантского правительства» системы Советов[89].

В конечном итоге антисоциалистическая позиция приводит его к отказу от буржуазно-националистической гордости: в случае победы в революции народных масс под руководством «Союза Спартака» он призывал в союзе с реакционным милитаристским крылом немецкой буржуазии[90] ликвидировать нацию как самостоятельное единство и, «хотят того или не хотят, дать возможность американцам восстановить порядок»[91].

В глазах Макса Вебера социализм в любой форме не может служить альтернативой империализму; как государственный капитализм он означает для него усиление «стальных оков», как диктатура пролетариата — хаос.