Кристиан Ланг - человек без запаха - [12]

— Скажи, Харри, — спросил он наконец, — ну почему я могу любить только тогда, когда люблю не так? — Говоря это, он подумал: мне уже сорок, я прошу отеческого совета, задаю такие вот вопросы, нет, со мной явно что-то не в порядке.

— В смысле не так, — не понял Харри, — не того человека?

— Нет, — ответил Ланг, — не так, как надо.

— Не понимаю, — раздраженно сказал Харри, потому что Ланг к тому времени уже порядочно напился.

— Нереалистично, — ответил Ланг заплетающимся языком, — в отрыве от действительности.

— В этом году я что-то тебя не понимаю, — сказал Харри более дружелюбно.

— Ерунда, — пробормотал Ланг, — все ты понимаешь.

— Кроме женщин, мужчин и вообще людей, — ответил Харри и снова принялся разглядывать звезды, — их я не понимаю.

В ту ночь Ланг слишком много выпил. Рано утром он проснулся в своей койке и блевал в ночной горшок. Потом выполз на палубу и вылил содержимое горшка за борт. Звезды на небе уже гасли, ветер с воем проносился над плоскими валунами, и черное зеркало лагуны было подернуто холодной рябью. Ланг долго стоял на палубе. Его мутило после вчерашнего, и он думал, что нет ничего глупее, когда во взрослом человеке, достигшем вершины успеха, до сих пор живет подросток, причем подросток, который считает свою жизнь мученичеством и видит тьму даже там, где светит солнце. Вечно август, размышлял Ланг, стоя на палубе в тишине раннего утра, вечно лето на исходе, погода ясная, но штормит, дядя Харри с каждым годом все молчаливее, я уже стал неплохим матросом, но жизнь меня так ничему и не научила, я, как всегда, не готов к штормам.

7

Первую осень с Саритой Ланг, по собственным словам, прожил как в горячке, словно вдруг, спустя двадцать лет, ему позволили снова стать самонадеянным и взбалмошным подростком. Весь сентябрь и октябрь его ток-шоу было на грани провала. Руководство требовало сильно сократить расходы, а кроме того, «Сумеречный час» хотели убрать из прайм-тайма — перенести с пятницы на вторник, с позднего вечера на более раннее время. В противном случае передачу грозились закрыть совсем. Минккинен и его подчиненные вели жесткие и мучительные переговоры с начальством, но Ланг в них не участвовал: если Минккинен требовал, чтобы Ланг присутствовал на встречах, Ланг неизменно находил какие-нибудь отговорки.

Однако в других делах Ланг действовал весьма толково и решительно. Лет десять он не занимался никаким спортом, разве что катался на велосипеде и участвовал в благотворительных футбольных матчах, теперь же он составил себе серьезную программу тренировок. Он начал ходить в фитнес-клуб «Голдс джин» на Йернвегсторьет. Один его сокурсник, без всякой задней мысли, позвонил ему и предложил выпить пива в «Вильяме К», а спустя несколько минут понял, что вместо этого ему придется каждый четверг вечером в половине одиннадцатого играть с Лангом в бадминтон в хагалундском спортзале.

Однажды в среду вечером, в конце октября, Лангу позвонил Минккинен и сообщил, что затянувшиеся переговоры увенчались успехом и передачу не закроют. В одном все-таки пришлось уступить — перенести время эфира с пятницы на четверг.

— Отлично, — резко ответил Ланг, — только поищи себе другого ведущего.

Он повесил трубку и пошел в «Хаус оф Бурбон» навестить Векку, которого не видел с лета.

— Здорово, Ланг, — сказал Векку, — куда это ты пропал?.. Нашел свою девушку?

— Да, нашел, — ответил Ланг, — хотя вообще-то это она меня нашла.

— Ну и что, стоило оно того? — спросил Векку.

— Стоило, — ответил Ланг, — ее я мог бы искать вечно.

— Не выпьешь стаканчик? — предложил Векку, достав бутылку дорогого ирландского виски.

— Нет, — сказал Ланг, — я собрался в кино.

— С ней? — спросил Векку.

— К сожалению, нет.

Сарита привела Миро туда, где они условились встретиться, — к часам магазина «Стокманн». Ланг с Миро купили билеты на мультфильм в один из маленьких залов «Форума». Перед началом сеанса они гуляли по центру. В магазинчике «Кенди пикс» Миро стал выпрашивать фруктовые тянучки, и дядя Кришан, конечно, не отказал, так как ему очень хотелось расположить к себе мальчика. Сидя в зале, Миро усердно опустошал огромный шуршащий пакет. В середине мультфильма шуршание прекратилось, Миро перестал жевать, а спустя некоторое время его стошнило прямо на колени Лангy. Мальчик заревел, обвинив во всем Ланга. Смыв с себя в туалете еще не переваренные конфеты и уже переваренные макароны, Ланг оставил свою визитку охраннику, и они поспешно вышли из кинотеатра.

В тот же вечер Ланг лежал в постели Сариты. Миро спал в своем алькове в другом конце квартиры. Ланг все еще чувствовал кисло-сладкий запах рвоты. Сарита уснула, а Ланг все смотрел на нее и не мог насмотреться. Он любовался ею, словно скульптурой, — так, как она говорила, когда сидела у него на диване в ту первую ночь. Сарита спала, раскрывшись. У нее были длинные ступни, большие пальцы слегка изогнуты. Икры и бедра тонкие, волосы на лобке аккуратно выбриты, а в самой середине оставлена узкая полоска. Впалый пупок поднимался и опускался при дыхании. Грудь была довольно плоская. Разметавшиеся на подушке волосы напоминали темный водопад. Ланг встал и вышел на кухню попить воды. Он вдруг подумал, что они всегда ночуют у Сариты — у него дома Сарита не была с той сапой июльской ночи. Это, конечно, из-за Миро, решил Ланг, но не только. Дело в том, что ему самому нравилось оставаться у Сариты, нравилось прятаться в этой двухкомнатной квартире, в этом чужом гнездышке, где он был недосягаем для окружающих. Здесь его не могли достать ни Минккинен с его бесконечными сметами, ни издатели с их вопросами о том, как продвигается новая книга, ни антрепренеры со своими малобюджетными, утомительными гастролями в провинции, ни малолетние нацисты со своими мейлами, в которых угрожали ему расправой, если он не перестанет приглашать на свою передачу социалистов, педиков и финских шведов.