Криницы - [23]
Он нарочно высказался так резко, решительно. При осмотре присутствовал председатель райисполкома Волотович, спокойный и тихий человек. Он и здесь держался на втором плане: ходил позади всех, разглядывал все внимательно и долго. И вдруг, удивив не одного Лемяшевича, председатель райисполкома поддержал нового директора. Он заговорил, отковыривая от стены в коридоре затвердевшие потеки какой-то едкой коричневой краски.
— У Чехова где-то сказано… Не помню, в какой вещи… — тихо начал Волотович.
И все остановились и обернулись к нему, заинтересовавшись: что Чехов мог сказать об этих стенах?
— Дословно не помню, но примерно… О настроении студентов… Настроение это зависит от окружающей обстановки, и потому студент должен видеть вокруг себя только высокое, прекрасное, могучее… Не дай боже ему смотреть каждый день на разбитые стекла, ломаные двери и вот этакие стены, — он ткнул в стену пальцем. — Это о студентах. А если перенести на школьников, на детей… Какое у них будет настроение, товарищи педагоги?..
У Лемяшевича возникло желание ответить на это: «А где вы были раньше, хозяин района? Почему до сих пор этого не видели?» Но Волотович смотрел такими добрыми глазами, говорил с такой искренностью, что у Лемяшевича не хватило решимости съязвить — есть люди, с которыми невозможно быть дерзкими или грубыми.
Представитель облоно, председатель комиссии, развел руками:
— Ну, если хозяин района так считает, то — пожалуйста, ремонтируйте, воля ваша, деньги ваши… Только — чтоб все было готово к учебному году.
— Ох, деньги, деньги! — вздохнул Волотович. — Денег-то нет. Ну, ничего, товарищ Лемяшевич, ломайте и делайте, как надо. Поддержим!
С того дня Лемяшевич вертелся как белка в колесе. Не раз пришлось съездить в райцентр за двадцать пять километров, чтоб получить деньги. Никогда он не думал, что даже такая простая вещь потребует столько времени и усилий. То он не заставал Волотовича, то не было заведующего райфо, то банк не принял подписей. Не легче было и на месте. Орешкин, конечно, обиделся, что забраковали его работу, расценил это как подкоп под его авторитет и на простосердечную просьбу Лемяшевича помочь подготовить школу как следует ответил;
— Дорогой Михаил Кириллович, я три года не отдыхал… Я работал как вол… Конституция дает мне право на отдых. Разрешите воспользоваться этим правом.
«Отдыхай, лодырь! — подумал Лемяшевич. — Переутомился ты, бездельник этакий! Обойдемся и без тебя».
Орешкин, должно быть, нарочно проходил каждый день мимо школы — чистенький, прилизанный, опрысканный крепкими духами, запах которых слышен был за двадцать шагов. Ходил он не один — с Раисой и молодой учительницей Ядей Шачковской, беззаботным существом, хохотушкой, которая всюду чувствовала себя как дома. Что касается Шачковской, то Лемяшевич ничего против не имел: пускай ходит с кем хочет. Но ум и сердце его протестовали против взаимоотношений завуча с Раисой. Это был интуитивный протест, не подкрепленный никакими педагогическими формулами. А Лемяшевичу хотелось найти эти формулы, писаные или неписаные; они могли бы дать ему право требовать от Орешкина иного обращения со школьницей. Правда, ему совсем не хотелось с самого начала портить отношения с завучем.
Более энергично протестовал против прогулок Орешкина Бушила. Увидев завуча, он не жалел крепких слов: «Лодырь… Интеллигент липовый! Дрянцо…» И Лемяшевичу приходилось умерять красноречие молодого учителя.
Бушила добровольно стал активнейшим помощником в подготовке школы к учебному году, хотя официально тоже числился в отпуске. Вторым таким помощником, спокойным, мудрым и опытным, оказался Данила Платонович, Лемяшевич, приехав в Криницы, по-разному знакомился с людьми — с преподавателями, колхозниками, работниками МТС. Но, пожалуй, самым интересным вышло знакомство с Шаблюком. Вместе с Орешкиным, по его предложению, они зашли к Даниле Платоновичу.
— Увидите, до чего может дойти учитель, когда он долго сидит на одном месте, — посулил Орешкин.
— Посмотрим, — сказал Лемяшевич; за три дня он успел услышать о старом учителе столько хорошего, что теперь не верил ни одному слову завуча.
Хата у Шаблюка старая и чуть не самая большая в деревне — с тремя широкими окнами на улицу, без ставен, без резьбы на карнизах, но в добром порядке. Во всем чувствовался хозяйский глаз и умелые руки. Перед хатой не было цветника, а росли два молодых, похожих как братья друг на друга клена с глянцевитыми стволами.
Цветник был во дворе, но не под окнами, как обычно, а поодаль; вдоль него тянулась густой грядой черемуха, свешивающая свои ветки через невысокий заборчик в соседний двор. В цветнике, окруженном штакетной оградой, среди разнообразных цветов больше всего было мяты и резеды. У побеленного сарайчика возвышалась, господствуя над всей деревней, старая липа, укрывшая своей тенью половину просторного двора. Может быть, двор казался таким просторным из-за необычайной его чистоты: нигде ни соринки, всюду под метено, посыпано чистым песком. Под навесом стояли диванчик, верстак, лежали аккуратно сложенные остроганные доски, а на стене висел разный столярный инструмент: пилы, рубанки, циркули, стамески. И пахло в этом дворе не хлевом, не скотиной, хотя где-то в сарайчике и похрюкивала свинья, а мятой, свежей сосной и липовым цветом.
Роман «В добрый час» посвящен возрождению разоренной фашистскими оккупантами колхозной деревни. Действие романа происходит в первые послевоенные годы. Автор остро ставит вопрос о колхозных кадрах, о стиле партийного руководства, о социалистическом отношении к труду, показывая, как от личных качеств руководителей часто зависит решение практических вопросов хозяйственного строительства. Немалое место занимают в романе проблемы любви и дружбы.
Известный белорусский писатель Иван Шамякин, автор романов «Глубокое течение», «В добрый час», «Криницы» и «Сердце на ладони», закончил цикл повестей под общим названием «Тревожное счастье». В этот цикл входят повести «Неповторимая весна», «Ночные зарницы», «Огонь и снег», «Поиски встречи» и «Мост». …Неповторимой, счастливой и радостной была предвоенная весна для фельдшера Саши Трояновой и студента Петра Шапетовича. Они стали мужем и женой. А потом Петро ушел в Красную Армию, а Саша с грудным ребенком вынуждена была остаться на оккупированной врагом территории.
Иван Шамякин — один из наиболее читаемых белорусских писателей, и не только в республике, но и далеко за ее пределами. Каждое издание его произведений, молниеносно исчезающее из книжных магазинов, — практическое подтверждение этой, уже установившейся популярности. Шамякин привлекает аудиторию самого разного возраста, мироощущения, вкуса. Видимо, что-то есть в его творчестве, близкое и необходимое не отдельным личностям, или определенным общественным слоям: рабочим, интеллигенции и т. д., а человеческому множеству.
«Торговка и поэт… Противоположные миры. Если бы не война, разрушившая границы между устойчивыми уровнями жизни, смешавшая все ее сферы, скорее всего, они, Ольга и Саша, никогда бы не встретились под одной крышей. Но в нарушении привычного течения жизни — логика войны.Повесть исследует еще не тронутые литературой жизненные слои. Заслуга И. Шамякина прежде всего в том, что на этот раз он выбрал в главные герои произведения о войне не просто обыкновенного, рядового человека, как делал раньше, а женщину из самых низших и духовно отсталых слоев населения…»(В.
… Видывал Антонюк организованные охоты, в которых загодя расписывался каждый выстрел — где, когда, с какого расстояния — и зверя чуть ли не привязывали. Потому подумал, что многие из тех охот, в организации которых и он иной раз участвовал, были, мягко говоря, бездарны по сравнению с этой. Там все было белыми нитками шито, и сами организаторы потом рассказывали об этом анекдоты. Об этой же охоте анекдотов, пожалуй, не расскажешь…
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».
Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.