Криминальный дуплет. Детективные повести - [47]

В отделе милиции особо не запирался, даже бравировал содеянным, однако назвать подельщиков наотрез отказался. Не назвал он и Сито. Уже срабатывал и давал первые плоды воровской ликбез, полученный во время «задушевных» бесед со старыми зэками в подвалах и притонах за стаканом вина и под нехитрый перебор гитары и хрипловатое исполнение «Мурки».

Потом было следствие и суд. Совершеннолетние друзья его загремели по части второй статьи 145 УК РСФСР, за квалифицированный грабеж, совершенный по предварительному сговору группой лиц, соединенный с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, в пристяжку со статьей 210 за вовлечение несовершеннолетнего в преступную деятельность, сроком по пять лет каждому в места не столь отдаленные. Суд в то время был скор и суров.

А Бекету, как несовершеннолетнему, ранее не судимому, повезло. Подсуетился адвокат, простила прежние обиды школа в лице своего представителя. И сам подсудимый, лицемеря и лукавствуя, пустил слезу раскаяния.

Почему лицемеря и лукавствуя? Да потому, что во время предварительного следствия никакого раскаяния с его стороны не было. Наоборот, была полнейшая бравада своим «подвигом». Вот, мол, я какой бесстрашный, и вас, ментов, совсем не боюсь!

И во время суда он, конечно же, не раскаялся и не собирался раскаиваться, но воспользовался подсказкой своего защитника и лицемерил, делая вид, что осознал всю неправомерность своего деяния и в том искренне кается.

В соответствии со статьей 46-1 УК РСФСР Бекет был осужден к трем годам лишения свободы, но с отсрочкой исполнения приговора на два года. Что вполне соответствовало сложившейся в те годы судебной практике по уголовным делам в отношении несовершеннолетних. Государство давало шанс молодому гражданину, возможно, случайно оступившемуся, исправиться, не лишая его свободы. И многие исправлялись. Только не Бекет!

Бекетов Валера встал на свою стезю. И теперь никакие силы не могли его свернуть с выбранной им дороги.

Взрослее физиологически, он взрослел и в плане воровского опыта. Научился лицемерить и затаиваться, хамить и тут же вилять хвостом, если чувствовал, что его не берет, стал изощренней и изворотливей.

В школе искренне обрадовались, когда, закрыв глаза, дотащили Бекетова Валеру до выпускного восьмого класса и, выставив ему «трояки» по всем предметам, спровадили на все четыре стороны, облегченно вздохнув.

Оставшись без последнего контроля со стороны общества, в какой-то мере сдерживающего, Бекет полностью окунулся в разгульную жизнь: пил, гулял, играл в карты, дрался. Совершал набеги на пэтэушников из шестого профессионального училища, расположенного на улице Народной в трехэтажном старинном особнячке, отбирая у них под угрозой ножа и побоев, последние копейки, данные родителями. И его прозвище стало на слуху. И не только у его ровесников, но и у людей постарше.

— Молодец! Наш парень, — хвалил его старый урка Хлыст, проживавший в доме на Народной, где располагался магазин «Продукты», знакомя со своими друзьями по зоне. — Достойная смена подрастает.

Бекет млел от похвалы и совершал очередное «геройство».

— Сын, остепенись, — умоляла Вера Петровна, — добром это не кончится. Сядешь в тюрьму!

— А может, я и хочу сесть! — бил он словами мать под самое сердце.

— Валера, опомнись. Можно ли так даже подумать, не то, что сказать?!.

— Да щла бы ты!..

Мать, заплакав от собственного бессилия, уходила из квартиры и бесцельно таскалась по ночным улицам поселка, так как обычно такие разговоры происходили или ночью или же поздно вечером. Днем Валерика дома было не застать.

Слова матери вскоре сбылись. Да как им было не сбыться? Недаром народная молва гласит: «Сколько веревочке не виться, кончик всегда найдется!»

Пришел конец и похождениям Бекета.

Безнаказанность привела к тому, что Бекет решил напасть на милиционера с целью завладения его оружием. Финский нож, или, проще говоря, финка, мало уже прельщала распоясавшегося подростка. Ему хотелось иметь настоящее оружие.

— Финка — это что? Это пустяк, — откровенничал на очередном сборище местной шолупени Бекет. — Вот бы «пушку» заиметь… тогда бы и было дело… А финку каждый дурак может смастерить.

— Да где ее возьмешь, «пушку» эту… — сокрушался друг Бекета Чаплыгин Шурик по прозвищу Чапа.

Чапа проживал на Втором Краснополянском переулке, как и еще один их общий друг Бирюков Слава, получивший от друзей кликуху Беркут. Беркут одно время соперничал с Бекетом в верховенстве на поселке резщинщиков. Поэтому Бекет и Беркут люто ненавидели друг друга. Впрочем, вскоре этому соперничеству положил конец Хлыст, заявив им, чтобы они стояли друг за друга горой против остальных фраеров. Открытого противостояния не стало, но и дружбы сердечной между ними не наступило. Каждый мнил быть первым среди «братвы».

— Не купишь же ее как картошку в магазине. И у Сита не возьмешь. Не связывается одноглазый циклоп с оружием. Хочет чистеньким подохнуть!

— Разве что у твоего дяди, проклятого опера, временно позаимствовать. Ха-ха-ха! — смеялся Беркут, подкалывая Чапу, а заодно и своего друга-соперника Бекета.

— Да какой он мне дядя, — злился Чапа, — так, однофамилец. И лупит меня ничуть не меньше вашего, если, вообще, не больше. Вон, на прошлой недели, опять уши обрывал! До сих пор болят. И самое главное: ни за что, ни про что! Просто на глаза ему попался.