Крик в тумане - [5]

Как все зеленые ростки,

Не знала, как стреляют пробки

В расписанные потолки.

И я — любил тебя такую:

Ты губы скупо берегла,

Но вдруг ушла на жизнь другую

В неведенье добра и зла.

В закуренном до сини зале

Случайно друг знакомит нас:

— Вы женщину мою не знали? —

Гудит осоловевший бас.

И глаз твоих оторопелость,

Губ фиолетовая дрожь…

К нам тяжело приходит зрелость —

Смотри, её не растревожь.

Ты — говори! За фразой общей

Растут на сердце розы ран.

Тебе сегодня душу топчет

Пятой фужера ресторан.

И я, покуда не исчезну,

Любовь не раз проклясть смогу:

Ведь ты тогда летела в бездну,

А я — молчал на берегу!

1958

* * *

Горстью звёзд зажёгся город древний,

Стадо кранов спит в ночном порту.

Вспоротые клёпаным форштевнем,

Уползают волны в темноту.

Нефть со сталью борются в моторе.

Палуба дрожит.

Огни дрожат.

Горбится всамделишное море,

Город в Млечный Путь,

Как в обруч, вжат.

Я сжимаю слабенькие плечи.

Губы.

Глаз ночная глухомань…

Тишину внезапно искалечив,

Нам гремит трамваями Казань.

Тряпкой времени сотру всё и отброшу —

Ночи, улепётывайте прочь!

Вытру множество ночей хороших,

Навсегда запомню — эту ночь…

1958, Казань

* * *

Не стыдись, если вспомнишь мягкие

Губ моих золотые цветы —

Огненно-хрупкими маками

Отвечала когда-то ты…

Заметелит весёлые волосы,

Набежит морщин орда,

По дрожащему, жалкому голосу

Не узнаю тебя никогда.

Жаль, что всё дорогое уходит,

Словно дым на тихом ветру.

В каждом прожитом, выжатом годе

Ты становишься дальше, друг.

Жаль… Ведь то, что сегодня кончилось,

Слабым нам не удержать.

Оттого и от боли корчимся,

Что так сильно прошлого жаль…

1958

* * *

Метель, как псина, в подворотне,

Скулила жалко до утра.

Гудел костёр, но встал охотник

И — затоптал огонь костра.

Зачем? На всякий случай. Словом,

Чтоб лес вокруг не полыхнул,

Чтоб он беднягу-зверолова

Огнём искрящим не пугнул…

… И я погашен. Не осталось

Первоначального тепла.

Одна — зажгла, но — побоялась

Сгореть. И, затоптав, ушла.

1958

Волга

Волны лижут жёлтый бок обрыва,

Клочья пены, словно пот с коня,

А лесов берёзовая грива

Обнимает ласково меня,

Здравствуй, Волга — золотые плёсы

Сквозь лиловых облаков пожар

На лугов сиреневые росы

Утро катит солнца рыжий шар.

Волга, Волга!

                          Всё запомнить нам бы:

И страды военной горький дым,

И моря потов,

                            и горя дамбы, —

Всё, что многим кажется — простим…

А на самом деле, если взглянешь

Малость самую, чуток со стороны —

В каждом самолёте, в каждом кране,

В каждой строчке те, что нет, видны.

Да, другие бросятся в прорывы

Где-то там, в двухтысячном году,

И лесов березовая грива,

Зашумев у волжского обрыва,

Передаст им предков маяту, —

Посвист пуль сквозь души и сомненья,

Шелест сердца на пороге тьмы…

Здравствуй, Волга, — русское теченье!

Здравствуйте, зелёные холмы!..

1958, Казань

Первая песня

Мне детство помнится поныне:

Река.

            Огни.

                        Лошажий храп.

Отец,

            ушедший в сумрак синий

На деревянный скользкий трап…

Молчала спящая вода.

Лишь вёсел бархатные всплески.

И женский визг.

                            И просто не с кем

Мне было поболтать тогда.

А я не спал, укрытый пледом:

Мир звал меня, незрим, неведом.

Он приготовил мне такое,

Чего я не прощу ему —

Оно ведь не дает покоя

Сегодня нашему уму.

Мы ищем в мире постоянства,

А мир в ответ подсунул нам

Симфонию антипространства,

Движений вечный тарарам…

Теперь, пожалуй, очень скоро

Ракеты станут возвращаться.

Я прилечу и сразу — в горы

С тобою,

                  млеющей от счастья.

Лицом в твои зароюсь волосы,

Преподнеся без хвастовства

Букетик звёздных гладиолусов

И шарф из антивещества…

Замрём.

                И прошлое нахлынет:

Река.

            Луна.

                         Лошажий храп.

На дебаркадер шаткий трап.

И дальний-дальний,

                                   синий-синий

Напев,

              звенящий до утра…

1958 год

* * *

Да, я хотел, чтоб ты была увенчана

Цветами, как венками зыбких радуг,

Моей мечты таинственная женщина,

Но нас рассорили навеки автострады.

Разбилось что-то самое бесценное —

Быть может, счастье глупое,

Не так ли?

И вот стою перед пустою сценою —

Смешной актёр освистанных спектаклей.

Зал обезлюдел.

Только за софитами

Хихикает пьянчуга-осветитель

И шприцами лучей,

Премудро скрытыми,

Меня пытает.

Люди, помогите!

Отзванивает эхо в люстре шпорами,

Я звал тебя, так что же, нелегко мне!

Зал обезлюдел.

Я — один.

О, горе мне!

А дни бегут.

Но ты меня —

Не помнишь…

1958 МИСПИС

* * *

ДнепроГЭС. Изнывающий день.

Крупно чайка знакомая кружит.

Часового штыкастая тень

К полдню будет короче и уже,

Чтобы к вечеру снова расти,

Стать большой, всеобъемлющей тенью…

Эта тень — отраженье пути

Довоенного поколенья.

Здесь на серых гранитных камнях

Залегали пехотные роты —

Не дожив до светлого дня

Вы погибли бесповоротно.

Слава павшим!

Приблизился день

Умиротворённого полдня —

И ныряет штыкастая тень

В безучастные, вечные волны…

1958

… Апассионата…

На пятилетие смерти И. С.

 Вылилась кровь кумача

 На змеящийся креп.

 Чайкой надрывно крича,

 Ветер метался и креп.

… Чёрная лента людей

 Обвивала Колонный зал —

 Вскриками лебедей

 Оркестр про него рассказал!

 А сгноил он,

 Фашист и тиран,

 Миллионы,

 Чтоб идее цвести.

 Норильск.

 Воркута.

 Магадан —

 Э т а п ы  большого пути!