Крейсер «Улисс» - [3]

-"18.30 - С "Кемберленда" отряжена штурмовая группа морской пехоты. Никакого сопротивления ей не было оказано. Попытка арестовать шестерых бунтовщиков и восьмерых подозреваемых зачинщиков. Яростное сопротивление со стороны кочегаров и палубной команды, ожесточенные стычки на кормовой палубе, в кочегарском кубрике и в кубрике машинистов, продолжавшиеся до 19.00. Огнестрельное оружие не применялось, но двое убито, шестеро тяжело ранено, 35...40 человек получили менее тяжелые ранения". Старр замолчал и в сердцах скомкал бумагу, - Знаете, джентльмены, а, пожалуй, вы правы. - В голосе его прозвучала издевка. - "Бунт" - вряд ли подходящее определение.
Fifty dead and injured: 'pitched battle' would be much nearer the mark."	Пятьдесят убитых и раненых... "Ожесточенная схватка" - будет гораздо ближе к истине.
The words, the tone, the lashing bite of the voice provoked no reaction whatsoever.	Но ни слова, ни резкость тона, ни убийственная ирония не произвели никакого впечатления.
The four men still sat motionless, expressionless, unheeding in a vast indifference.	Все четверо офицеров "Улисса" сидели неподвижно, с выражением полнейшего безразличия.
Admiral Starr's face hardened.	Вице-адмирал Старр нахмурился.
"I'm afraid you have things just a little out of focus, gentlemen.	- Боюсь, господа, у вас несколько искаженное представление. о случившемся.
You've been up here a long time and isolation distorts perspective.	Вы пробыли здесь долго, а изоляция искажает суть вещей.
Must I remind senior officers that, in wartime, individual feelings, trials and sufferings are of no moment at all?	Следует ли напоминать вам, старшим офицерам, о том, что в военное время личные чувства, испытания и невзгоды не значат ничего?
The Navy, the country, they come first, last and all the time."	Флот, отечество - вот что всегда и везде должно быть на первом месте.
He pounded the table softly, the gesture insistent in its restrained urgency.	Стуча кулаком по столу, он как бы усиливал значимость своих слов.
"Good God, gentlemen," he ground out, "the future of the world is at stake, and you, with your selfish, your inexcusable absorption in your own petty affairs, have the colossal effrontery to endanger it!"	- Боже правый! - продолжал Старр. - Решаются судьбы мира, а вы, господа, заняты своими эгоистическими мелкими заботами!
Commander Turner smiled sardonically to himself.	Тэрнер, старший офицер крейсера, сардонически усмехнулся про себя.

A pretty speech, Vincent boy, very pretty indeed, although perhaps a thought reminiscent of Victorian melodrama: the clenched teeth act was definitely overdone.	Красиво говоришь, старина Винсент. Правда, напоминает мелодраму викторианских времен: стискивать зубы - вот это уже ни к чему.
Pity he didn't stand for Parliament, he'd be a terrific asset to any Government Front Bench.	Жаль, что старик не член парламента, - любое правительство оторвало бы его с руками.
Suppose the old boy's really too honest for that, he thought in vague surprise.	"А вдруг старина говорит все это на полном серьезе?" - промелькнуло в голове у старпома.
"The ringleaders will be caught and punished, heavily punished."	- Зачинщики будут арестованы и понесут наказание.
The voice was harsh now, with a biting edge to it. "Meantime the 14th Aircraft Carrier Squadron will rendezvous at Denmark Strait as arranged, at 1030 Wednesday instead of Tuesday, we radioed Halifax and held up the sailing.	Суровое наказание. - Г олос адмирала звучал резко и угрожающе. - Что касается рандеву с Четырнадцатой эскадрой авианосцев, оно состоится в Датском проливе как условлено, в 10.30, но в среду, а не во вторник. Мы радировали в Галифакс и задержали отплытие кораблей.
You will proceed to sea at 0600 tomorrow."	Вы выйдете в море завтра в шесть ноль-ноль.
He looked across at Rear-Admiral Tyndall.	Взглянув на контр-адмирала Тиндалла, Старр добавил:
"You will please advise all ships under your command at once, Admiral."	- Прошу немедленно довести это до сведения всех кораблей, находящихся у вас под началом, адмирал.
Tyndall, universally known throughout the Fleet as Farmer Giles, said nothing.	Тиндалл (весь флот знал его по кличке Фермер Джайлс) промолчал.
His ruddy features, usually so cheerful and crinkling, were set and grim: his gaze, heavy, lidded and troubled, rested on Captain Vallery and he wondered just what kind of private hell that kindly and sensitive man was suffering right then.	Его румяное лицо - обычно веселое, в улыбчивых морщинах - было мрачно и сосредоточено. Прикрытые тяжельми веками, встревоженные глаза его впились в каперанга Вэллери. Дьявольски трудно сейчас этому доброму, душевному человеку, подумал Тиндалл.
But Vallery's face, haggard with fatigue, told him nothing: that lean and withdrawn asceticism was the complete foil.	Но лицо Вэллери, изможденное и усталое лицо аскета и молчальника, было непроницаемо.
Tyndall swore bitterly to himself.	Тиндалл молча Выбранился.
"I don't really think there's more to say, gentlemen," Starr went on smoothly.	- В сущности, господа, - как ни в чем не бывало продолжал вице-адмирал, - говорить больше не о чем.