Крестики-нолики - [13]
— А к нам никакая зараза не пристает! — ослепил Иг неотразимой улыбкой бабушку Шашапала.
— Прелестно… Я очень рада, — заулыбалась Вера Георгиевна. — Вы имеете в виду вашего брата, себя и эту славную девочку?
— Эта славная девочка столько болезней прихлопнула, что ваша свинка ей, как плюнуть и растереть, — заверил Веру Георгиевну Иг.
— В таком случае Александр, я думаю, будет просто счастлив. Проходите, пожалуйста. Вот наша вешалка. Сережа, помоги друзьям раздеться… Александр, к тебе гости! — объявила Вера Георгиевна, распахивая дверь в свою комнату.
— А чего это она так в нос выговаривает? — спросил шепотом Ник у Сергея.
— Бабушка Шашапала учит его разговаривать по-французски и по-английски, — объяснил Сергей другу. — Хочет, чтобы у Шашапала настоящее произношение было. Она его и немецкому учить хотела, но Шашапал фашистский ни в какую не стал. А сама Вера Георгиевна еще итальянский и испанский знает.
— На которых Муссолини и Франко говорят, — скептически заметил Ник, выжидательно глядя на Сергея.
— Но ведь и республиканцы по-испански говорили, — не сразу нашелся Сергей. — Муссолини, между прочим, давно ничего не говорит. Забыл, что его партизаны повесили?
— Да что вы мешкаете. Проходите смелее, — вернулась за ребятами в переднюю Вера Георгиевна. — Очень славно, что вы пришли. Я, к сожалению, вынуждена вас покинуть, подходит моя очередь за крахмалом. Но надеюсь продолжить наше знакомство по возвращении. Александр, совсем не обязательно в данной ситуации здороваться с ребятами за руку. Даже если каждый из них обладает здоровьем Геракла, не следует злоупотреблять сердечностью друзей.
Но благостных пожеланий бабушки Шашапал не слышал. Радость затопила его от макушки до пят.
— Я надеюсь, Александр, что ты сдержишь данное мне обещание и не спрыгнешь с постели, как только я окажусь за дверью? — уточнила Вера Георгиевна, протирая пенсне. — Мы ведь с тобой договорились, как избежать осложнений, таящихся в твоей внешне почти безобидной болезни.
— Вы не волнуйтесь, мы его с койки ни за какой усиленный паек не выпустим, — пообещал Вере Георгиевне Иг. — В крайнем случае, в туалет на руках отнесем. Туда и обратно.
— Благодарю за радужную перспективу, — поклонилась Вера Георгиевна Игу. — Надеюсь, что твоя обаятельная находчивость сослужит тебе хорошую службу. Особенно если ты пожелаешь стать дипломатом… Где же моя сумка?
— Бабушка, Иг не собирается быть дипломатом, — подмигнул Шашапал Игу. — Иг мечтает о победах великих полководцев. Таких, как Жуков или Александр Невский.
— К стыду своему, я мало осведомлена о дипломатических талантах Георгия Константиновича. Что же касается Александра Невского, то здесь можно поспорить, какой дар в нем превалировал — воинский или дипломатический. Должна заметить, что андом Сартака Александр Невский стал в возрасте, когда лет ему было, пожалуй, меньше, чем каждому из вас.
— Кто такой Сартак? — поколебавшись, спросил Сергей.
— Сын хана Батыя, — поспешно объяснил Шашапал и тут же весело напустился на бабушку. — Ты хочешь сказать, Александр Невский с малых лет был уже таким разумным и хитрым, что стал андом Сартака не потому, что тот ему нравился, а из дипломатических соображений?
— А что такое — анд? — не утерпел Ник.
— Минуточку. Сначала я отвечу на вопрос твоего нового друга, Александр, — вежливо кивнула Вера Георгиевна в сторону Ника, — а затем постараюсь удовлетворить и твои сомнения. Анд — означает побратим. Кровный друг. Или брат по душе. Так вот. Начиная, кажется, с конца XI века у народов, населявших тогда сегодняшнюю Среднюю Азию, Ближний Восток и часть Дальнего Востока, был своеобразный обычай. Дети вождей различных племен и народностей, пройдя строгий ритуал породнения и принеся священную клятву, становились как бы родными братьями. Конечно, такой ритуал соединял в себе как нравственные, так и дипломатические соображения. Думаю, что при этом учитывалась и расположенность мальчиков друг к другу. Что еще? Вот. К обряду породнения будущих вождей долго готовили. Ведь свершался ритуал в обстановке возвышенной тайны. И скреплялся кровью в присутствии лишь, как считалось, покровительствующего божества.
— Как же так? — лукаво поглядывая на друзей, спросил Шашапал. — Ведь Сартак был, наверное, магометанином или мусульманином? А Невский — христианином. Значит, при ритуале братания у каждого свой бог присутствовал?
— Во-первых, Сартак был тоже христианином, — спокойно отвечала Вера Георгиевна, упорно продолжая искать исчезнувшую сумку. — Мать Сартака приняла христианство. Как и многие ее соплеменники в то время. И крестила сына. Что же касается возможности присутствия при ритуале братства самых разных богов, то это вполне допускалось по господствовавшим тогда представлениям. Но опять же самым захватывающим в данной ситуации я считаю прекрасное понимание мальчиком Александром, я имею в виду будущего Александра Невского, возложенной на него миссии. Хотя совсем не отрицаю истинных, светлых чувств, которые он питал к Сартаку. Не случайно Александр и Сартак столько лет оставались друзьями… Но главным итогом этой дружбы был тот факт, что на протяжении многих лет северные русские княжества, Новгородское и Владимирское, не воевали с Ордой. Это, безусловно, главная дипломатическая победа Александра Невского. Ведь уже после смерти Батыя он предотвратил поход Орды на Владимир. А эта победа ничуть не ниже тех, что Невский одержал, разгромив шведов и псов-рыцарей… А по сути, дипломатическая победа Невского даже выше, значительней.
Сценарий «Когда я стану великаном» касается нравственных проблем, волнующих наше молодое поколений. В нем рассказывается о победе добра и справедливости, чувстве долга и истинной дружбы, скромности и честности. Фильм по сценарию удостоен премии ЦК ВЛКСМ «Алая гвоздика».
Трудная судьба выпала на долю врачей и медсестер детского туберкулезного санатория, эвакуированного в дни войны в Сибирь. Их мужество и каждодневный героизм словно переливаются в чуткие души ребят. В свою очередь, мир детей санатория, их неуемная фантазия становится мощным подспорьем для женщин в их борьбе за жизнь и здоровье ребят.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.