Крепостной шпион - [5]

   — Врёшь Василий, кишка тонка ночью свататься.

   — Не тонка! Запросто сделаю предложение руки и сердца!

   — Пять рублей ставлю, не сделаешь.

   — Согласен! Готовь деньги!

Передав сильно початую бутылку плитку «Клико» в руки своего боевого товарища, Василий повернулся по-уставному на месте, щёлкнул красными каблуками и, демонстративно печатая шаг, направился возле снежной мостовой к тёмному особняку.

Мерцали и гасли редкие масляные фонари. Город ещё не проснулся но тишины не стало — недавно взошедший на российский трон император Павел поднимался в 5:00 и он в любую минуту мог потребовать к себе министра с докладом или карету к крыльцу. Прислушавшись можно было уловить отдалённый стук подков, голоса конюхов, свист кнута, ржание. Это оживали перед рассветом раскинувшиеся вдоль всей улицы царские конюшни.

Немножко постояв у парадного входа, пьяный гренадер задумался. С разгона он собирался постучать, но не посмел. Подняв голову Василий изучил окна особняка. Прямоугольная тёмная махина здания заслонила луну. Везде плотные шторы, но в бельэтаже, вроде, свет сквозь щёлочку пробивается.

«Не спит она! — Ощутив жжение в груди, подумал очумевший гренадер. — Не спит ангел! Книжку, наверное, про любовь читает. Она читает, а я к ней подойду, ухвачу край шёлкового полога в кулак, дёрнусь слева направо, как это может сделать только самый пылкий любовник, упаду перед постелью на колени и признаюсь в большой жаркой любви».

Он достаточно уже протрезвел, чтобы одуматься. Вот так, среди ночи, проникнуть в чужой дом, провинность серьёзная. Попадёшься — одним днём гауптвахты не отделаешься. А при нынешних порядках можно в Сибирь. Но необычайное волнение, неожиданно родившееся в нём, толкало вперёд.

Василий Макаров обошёл здание с торца. Над дверью чёрного входа с лёгким шипением полыхал сатанинский газовый фонарь. Василий прищурился. За дутым стёклышком крутилось и подпрыгивало голубоватое пламя.

Массивные дубовые двери имели объёмные петли и мощный врезной замок. Притом дверь оказалась не заперта. Громко скрипнув, она растворилась от лёгкого нажима ладони. Изнутри пахнуло теплом. Вниз, в подвал, вела деревянная лестница.

Осторожно опуская ноги, Василий сошёл степеней на 15 когда за спиной наверху снова послышался скрип петель. Кто-то проник в дом след за ним.

«Вовремя я проскочил, — чувствуя всё возрастающую неловкость и трезвея с каждым шагом, но не желает отступить, подумал Василий. — Кто-то для себя дверь оставил, чтобы тайно воротится. Этот кто-то теперь воротился и замок закроет. Как обратно выйду?»

Кругом темнота хоть глаз коли. Запах кухни. Ощупью он нашёл поворот, проход узкий. Протиснулся, ушиб колено. Сабля звонко ударяла по стене. Поднялся наверх в бельэтаж.

В бельэтаже все портьеры опущены, но лунный свет кое-где пробивается сквозь щели, мутно отражаясь в зеркалах. Хоть и с трудом, можно различить роскошный навощённый паркет, резные рамы, канделябры, кресла, часы.

В одном месте, не успев пригнуться, Василий зацепил головой хрустальную люстру. Мелодичное позвякивание наполнило зал.

Лесенка в галерею — три ступеньки. Узкая дверь, ведущая в спальню. Припоминая расположение окон, Василий растворил эту дверь. Не раздумывая двинулся дальше. С каждым следующим шагом, обезумевший от вина, храбрый солдат трезвел и трезвел.

И вдруг Василий уловил хриплое покашливание и шаги у себя за спиной. Перепутать невозможно. Кто-то, не привлекая внимания и не поднимая шума, крался за ним. Василий хотел обернуться, но в этот самый момент увидел пробивающийся сквозь двустворчатые двери одной из спален свет, и сразу забыл об опасности.

Он не решился даже приоткрыть двери, а припал к щели глазом.

«Почему я решил, что это её спальня, — с трудом преодолевая волнение, нарастающее в груди с ударом сердца, соображал безумец. — Зачем я вообще сюда полез?»

В комнате горели свечи, шёлковый голубой полог над постелью был откинут и Василий, поражаясь своему везению, замер. Теперь он боялся даже дыханием выдать себя. Каким-то чудом или, может быть, невольным прозрением, гренадер не ошибся.

Под шёлковым одеялом, поставив тонкий локоток на подушку, лежала та самая девушка-ангел. Полог вокруг кровати был раздвинут и чуть колыхался, пылала свеча.

Никогда раньше на яву́ Василий Макаров не видел Анны Владиславовны Покровской, но столько слышал о её красоте, что несколько раз девушка приходила во сне, и образ её казался совершенно ясен.

Та, что лежала под голубым пологом полуприкрытая атласным одеялом была из сна — те же черты, тот же наивный светлый локон на виске, та же нежная ручка. Перед девушкой была развёрнута толстая книга, наслюнявив пальчик, юная Анна Владиславовна перевернула страницу. На запястье блеснул серебряный браслет-змейка. Только нежная, взбалмошная душа могла забраться в постель, не снимая драгоценностей, и до утра читать, жечь свечи и мечтать над каждой строкой.

Сердце в груди гренадера больно билось. Билось хуже чем при атаке на турок, когда пошли в штыковую с расчётом один на четверых. Опустившись перед дверью на колени, и замерев, Василий смотрел на девушку, он не дышал от восторга.