Кремниевый Моцарт - [4]

 - Бейте меня. Это я во всем виноват. Это я изобрел СССР…

* * *

 На момент моего знакомства с Варшавским он был профессором в Ленинградском Электротехническом Институте (ЛЭТИ), почему-то на кафедре матобеспечения ЭВМ - несмотря на то, что по роду занятий был гораздо ближе к компьютерному "железу", чем к программированию. Сам я учился на кафедре вычислительной техники, отчего по учебе со своим тестем никак не пересекался - хотя из нас-то как раз делали специалистов по железу.

 Варшавский слыл демократичным профессором с западными манерами. Он ходил по институту в джинсах и свитере, а каждую лекцию завершал анекдотом, называя это "культурной программой". Студенты его любили.

 - Хороший преподаватель, - сказал мне один африканец из общаги, узнав, с кем я породнился. - Очень хороший. Я ему экзамен сдавал.

 - И что он тебе поставил?

 - Двойку…

 - Врет он все, - сказал хороший преподаватель после моего пересказа. - Я двоек никому не ставлю.

 Преподавательской нагрузки у него было немного, и он мог почти целиком отдавать себя науке. К тому времени вокруг него уже сформировалась целая когорта учеников и соратников, общими усилиями двигавших теорию самосинхронных схем к новым рубежам. Раз в неделю они собирались на семинары, открытые для всех интересующихся. В густом табачном чаду очередной докладчик испещрял доску формулами, диаграммами и логическими схемами. Руководитель семинара сидел в первом ряду, в белой рубашке и неизменных подтяжках, внимательно слушал, щурился, дымил сигаретой - а потом вдруг вскакивал, выбегал к доске, отодвигал докладчика, вносил уточнения, спорил, кричал, садился на место - и опять щурился, опять дымил, опять вскакивал - пока его и всех присутствующих не одолевала хрипота.

 В конце восьмидесятых уже можно было подводить промежуточные итоги сделанному. Асинхроника выросла и возмужала. Изобретательские успехи сделали ее схемотехническую базу гораздо более компактной и быстрой. Самосинхронные устройства все равно были заметно больше традиционных синхронных - но уже не в разы, как раньше. Кроме того, развитие теории позволяло теперь возложить изрядную часть проектирования самосинхронных схем на компьютер.

 Идущая в стране перестройка как раз вступила в фазу кооперативного движения. Население предпринимало первые робкие попытки обогатиться. Ученые отнюдь не были в первых рядах этого населения, но отдельные все же попадались. Виктор Варшавский был среди этих отдельных. Его кооператив "Трасса" торговал научными знаниями - а именно, системой автоматизированного проектирования самосинхронных схем - и делал это весьма успешно. Варшавский занимал в кооперативе ключевую должность научного руководителя; председателем же была моя теща Наталья Михайловна - женщина энергичная и хваткая, способная пробиться через бюрократические рогатки неповторимых позднесоветских лет. Удивительно, но им уже тогда удавалось зарабатывать деньги на чистой науке.

 Тогда же участились поездки Варшавского за границу. Собственно, выезжал он и в советские годы, несмотря на беспартийность и "пятую графу" - но, конечно, нечасто. Читал лекции в Хельсинки, несколько месяцев провел в Англии… О последней написал весьма интересные заметки, которые предложил журналу "Звезда" - их даже приняли к публикации! - но весьма некстати началась война на Фолклендах, Англия вышла из начальственного фавора, и публикацию отменили.

 Из его рассказов об Англии я запомнил один. Он жил на частной квартире, валюту экономил и виски не пил. Но совсем не пить было трудно, к тому же оставалось свободное время - и это время ученый посвятил сборке и эксплуатации самогонного аппарата. С хозяйкой был заключен договор: в случае чего поддерживать версию о курсе лекций "Самогоноварение в СССР" с демонстрацией примеров и экспонатов. Увы, на первой же лекции аппарат перегрелся и взорвался, заляпав стены и потолок пахучей и неэстетичной брагой. Хозяйка заставила отмывать. Ученый трудился всю субботу и все воскресенье, отмыв не только брагу, но и то, что считалось мореным дубом, на деле оказавшимся слоем копоти на зеленой краске. Под давлением хозяйки от дальнейших лекций пришлось отказаться.

 В девяносто первом году Виктор Ильич Варшавский провел несколько месяцев в Париже, сплошь увешанном рекламой нового голливудского боевика "V.I.Warshawski". Работодателей это изрядно смешило - но французские грузчики, видимо, не смотрели голливудских боевиков принципиально. Они прочитали бирки на багаже профессора - и, недолго думая, отправили весь багаж в Варшаву. Профессор прилетел домой без багажа, его нашли через неделю где-то во Франкфурте. Хорошо, что заработанные деньги ехали не в чемодане; их как раз хватило, чтобы купить дочери двухкомнатную квартиру, что было очень кстати - особенно в свете появления на свет сразу двух внуков великого ученого. Одного назвали Ильей, в честь покойного прадеда-фантаста.

 Для соблюдения симметрии упомяну, что второй внук был назван Андреем, в честь прапрадеда по отцовской линии, который, хоть и не оставил имени в русской литературе, ухитрился тем не менее оставить след на оперной сцене, - чем всю оставшуюся жизнь тыкал в нос своей жене, моей прабабке: мол, ты тут на печке лежишь, а я выступал бок о бок с Шаляпиным! Выступление заключалось в проезде по сцене Мариинки на белом коне; в эту массовку привлекали солдат из третьго стрелкового полка лейб-гвардии, где мой прадед - рослый архангелогородец, каких только и отбирали на оперные нужды, - служил тогда государю императору.