Кремль 2222. Восток - [13]

– Я в подвале сижу и суда жду.– Дунай встал, поклонился. Не поясным поклоном, хотя Устину за вежливое обхождение и можно было. Так, нагнул голову.– Если за стену утеку, все, пиши пропало, назад дороги точно не будет. А здесь родина моя, пусть и крохотная, боярин. Предателем на ней слыть не хочу. Так что вели дружинникам меня назад вести.

Устин усмехнулся. Зло, но не так, что следовало ждать чего плохого.

– Э, нет, пластун, не так быстро. На вот, гляди да читай.– Боярин взял один из листов, шлепнул прямо перед Дунаем на стол. Что оставалось, как не прочесть?

Прочел, полыхая лицом и понимая, что все решили за него. Князь передавал его, арестованного пластуна Дуная Ивановича, боярину Неждану как знак особой милости и расположения князя за заслуги того перед Кремлем. Вот такие вот дела, как оказалось. Дунай молча сел назад, потянулся было рукой за жбаном с брагой. Но передумал. На дворе стояла ночь, и времени, как пропала Любава, прошло много, пить нельзя. Тело еще не поняло, а рассудок уже начал готовиться уходить за стену. Мысли сразу перестали быть мягкими и раскисшими, свернулись в тугие жилы лучной тетивы. Какие-никакие, но хоть маленькие зацепки бы ему сейчас. Что еще? А, точно…

– Захватили с собой какие-нибудь вещи Любавы? – Дунай посмотрел на друзей-бояр. Устин кивнул на Неждана, а тот достал из-за пазухи свернутую тряпицу, протянул пластуну. Дунай узнал ее сразу, эту неширокую и длинную полоску, покрытую искусной вышивкой. Любава носила ее как повязку вокруг высокого лба, прижимая густые волосы. Пластун бережно взял ее в руки, поднес к лицу. Запах был, ему он показался просто оглушительным. Что говорить про того, для кого и спросил вещицу?

– Думаешь, что сможешь что-то? – Неждан взглянул с неожиданно полыхнувшей надеждой. Вот ведь люди, только дай им веру, подумал Дунай, так готовы хвататься за нее изо всех сил.

– Попробую, боярин. Мне мои вещи нужны, оружие…

– Здесь все.– Устин показал рукой в сторону угла. Да, точно, там все и было, что уцелело. Дунай прошелся, посмотрел что принесли. Неплохо для начала, совсем даже неплохо. Лук, ножи, мешок, одежда. Эх, помыться бы еще, но грязным сейчас даже лучше.

– А нет ли в Кремле живого нео, бояре? – Дунай повернулся к боярам, ждущим его решения и указаний.

– Есть, как не быть? – удивился Неждан.– А на что он тебе?

– Чтобы выбраться незаметнее. Велите мне его шкуру принести и желчи немного. Только накажите отскрести лучше и промыть изнутри и снаружи, чтобы кровью пахло не так сильно. Готового состава ведь не появилось, Мастер?

– Вот оно чего… Умен, зараза, умен.– Устин одобрительно качнул головой.– Не появилось, не хватает материала нашим монахам. Любомир!

Мощная фигура дунаевского недоброжелателя тут же выросла в проеме двери, всем видом показывая готовность действовать. Правду сказать, так Любомир вовсе не обрадовался, когда узнал, что требуется. Но лишь кивнул и скрылся в темноте коридора. Неждан, все это время молчавший, налил себе хмельной браги, выпил залпом, потрепал Дуная по колену. Наклонился ближе, цепляясь взором за его глаза:

– Ты это, Дунай, не держи на меня сердца, слышишь? Дрожит у меня все внутри, понимаешь, из-за дочки. Ажно трясется и сжимается, боюсь я, злюсь. Не могу спокойно отнестись к ее пропаже. Ведь сколь раз под смертью ходил, двух сыновей хоронить довелось. Спокоен был, веришь? А тут не могу в себя прийти. Ну дура девка, и я, старый, тоже дурак. Позволил то, что нельзя делать, допустил, э-эх… Не со зла я тебя обозвал и мамку твою помянул, не держи и ты зла. Помоги мне, парень, все тебе сделаю, никто и вякнуть не сумеет вслед. Поможешь?

Дунай наклонился ближе, посмотрев в ответ:

– Помогу боярин, не бойся, все сделаю, что смогу.

– Ишь, бойкий какой.– Устин усмехнулся, невесело, но успокаиваясь. Видно, ждал более сложного разговора, вдруг бы Дунай заерепенился да заартачился? Как будто был у него выбор…– С чего бы, а?

Пластун не ответил, снова вернувшись к еде. Все было уже решено и обговорено, стоило пополнить запас сил, которых ему сейчас нужно будет о-е-ей как много. Подвинул к себе глубокую чашку с кашей, хорошо сдобренной маслом из молока турьих маток и нарубленным мясом. Первые куски давно провалились внутрь и разошлись. Молодое и сильное тело требовало добавки, восполняя все потерянное за двое суток в подвале и рейде перед «отсидкой». Устин хмыкнул и неожиданно весело и хитро посмотрел на Неждана:

– А ведь, брат Неждан, и точно найдет пропажу. Только смотри, боярин, ой смотри…

– На что смотреть? – Тот непонимающе посмотрел на друга.

– Глядишь, вернет добрый молодец нам Любаву, да и потребует ее в жены. Откажешь разве такому, что на край света да на смерть неминуемую за ней решился пойти?

Неждан хрюкнул, покраснел, посмотрел в сторону спокойно жующего Дуная. Надулся, потом успокоился:

– А и отдам, если вернет, помяни мое слово, отдам. Слышь, пластун, приведешь Любаву в Кремль, свататься смело приходи. Тут тебе и приданое будет, да и чин подыщем, прекратишь на брюхе к мохнорылым ползать. Понял?

Дунай молча пожал плечами. Чего судить да рядить раньше самого дела? То-то и оно, что не стоит. А то решишь так поделить шкуру неубитого рарра – и вместо него сам станешь половиком. На памяти Дуная таких сложных задач еще не было. Не пришлось бы ему идти в неизвестные районы города. А сходить так далеко и вернуться в Кремль пока вышло только у живой легенды Данилы. Выйдет ли у него, Дуная? На минут десять в комнатке повисла полная тишина, нарушаемая только стуком ложки.