Кража в Венеции - [13]

– Никак, – ответил Брунетти.

– Этого человека зовут Альдо Франчини. Живет в Кастелло[31], в конце Виа-Гарибальди.

Брунетти достал блокнот, записал имя и адрес, потом поднял глаза на дотторессу. Интересно… Ей известно, где он живет?

– Насколько хорошо вы его знаете?

– Почти не знаю, – сказала она, проходя к своему столу и присаживаясь. Директриса указала Брунетти на стул, и он тоже сел, надеясь, что это хоть немного облегчит их общение. – Зато я знакома с его младшим братом, мы вместе учились в школе. Года три назад он позвонил мне и сказал, что старший брат вернулся в Венецию, после того как лишился работы из-за конфликта с начальством. Это означало, что у него не будет рекомендательного письма. Мой знакомый спросил, может ли его брат приходить в Мерулу почитать – с моего позволения, ведь он лишился места.

– И кем же он работал?

– Преподавателем теологии в частной школе для мальчиков в Виченце[32].

– Теологии? – переспросил Брунетти.

Директриса посмотрела ему в глаза.

– Тогда он еще был священником, – ответила она, и ее голос стал гораздо увереннее.

– Тогда?

– Не думаю, что это мое дело, – сказала дотторесса Фаббиани, и было ясно, что она не лицемерит, не выставляет напоказ свою деликатность, как часто делают люди в подобных случаях.

– И что же вы ему ответили?

– Сказала, что раз его брат – житель Венеции, ему не нужно рекомендательное письмо. Пусть просто принесет документ, удостоверяющий его личность, и оформит читательский билет.

– И вы не поинтересовались, что же такого он натворил? – не сдавался Брунетти.

Директриса проигнорировала этот вопрос.

– Если он хотел посещать библиотеку, это его право. Никакие другие сведения о нем меня не интересуют.

– А его брат даже не намекнул на это?

– Это что, тоже часть вашей работы? – спросила дотторесса. – Или простое любопытство?

– Каждый, кто добровольно читает Тертуллиана, вызывает у меня любопытство, – сказал Брунетти с улыбкой – и отчасти это было правдой.

– Мой бывший одноклассник сообщил, что его брат предпочитает серьезные книги и ему нужно их где-то брать. – Выдержав небольшую паузу, она добавила уже гораздо мягче: – Он сказал: «Это ему поможет». Ну, то есть чтение…

– А вы не поинтересовались, почему его брат нуждается в помощи? – спросил комиссар, заранее сомневаясь в том, что директриса могла бы это сделать.

Дотторесса Фаббиани впервые улыбнулась, и сходство с птицей мгновенно исчезло. Теперь перед ним была женщина с добрым умным лицом.

– Мне показалось, он хотел, чтобы я задала этот вопрос, но я не стала этого делать. Он попросил за брата – мне этого было достаточно.

– И пока синьор Франчини посещал библиотеку, вы не узнали о нем ничего нового?

– Нет, пожалуй, ничего. Только то, что он читает Августина, Иеронима и Максима Исповедника. Однако начал он с Тертуллиана. Поэтому мы так его и прозвали.

– В Меруле это обычное дело – давать посетителям клички?

– Библиотекари… Как бы это лучше сказать… – Дотторесса задумалась и начала заново: – Библиотекари – своеобразная публика.

В это Брунетти готов был поверить.

– Это был первый читатель на нашей памяти, который попросил труды Тертуллиана, а потом действительно читал их часами. Не потому, что получил задание в университете, а потому что всерьез ими интересовался. – Каждое ее слово звучало как похвала.

– Вы часто с ним общались?

– Через некоторое время мы начали здороваться, а иногда я спрашивала, что он сейчас читает.

– Какое мнение сложилось у вас после этих разговоров?

Дотторесса улыбнулась, но Брунетти сразу уловил, что это предупреждение и на этот раз ответ будет шутливым.

– Вы хотите узнать, не подумала ли я, будто с ним что-то не так?

– Ну, учитывая то, какие книги он читает…

Директриса засмеялась.

– Да, такие, как он, кажутся некоторым чуть ли не душевнобольными, но что, если он надеялся найти…

– Ответы?

Женщина энергично всплеснула руками, словно упреждая попытку навязать ей свое мнение:

– Понятия не имею, что могут дать нам сегодня отцы Церкви. Может быть, утешение?

– Говоря «нам», вы имеете в виду умирающую религию? Или, наоборот, что может дать умирающая религия нам?

Директриса посмотрела сначала на стол, потом снова на комиссара.

– Но ведь она умирает, верно?

– Если верить статистике, да, – ответил Брунетти. Он и сам не знал, что испытывал по этому поводу, скорее всего сожаление. – И в ближайшее время масса ему подобных останется без работы, – добавил комиссар и уточнил: – Священники, монахи, епископы.

– Ну, думаю, это произойдет не так уж скоро, – возразила дотторесса Фаббиани.

– Наверное, нет, – согласился Брунетти. И чтобы снизить эмоциональный накал, произнес: – Могу я попросить вас оставить эти книги на столе?

– А что ваши люди будут с ними делать? Посыпать черным порошком? – Директриса не скрывала опасений.

– Подобно тому, как это обычно показывают в сериалах? Нет, сейчас используют специальную оптику. Страницу сканируют, делают фото. Никаких повреждений. – Было очевидно, что дотторесса с трудом способна в это поверить, как, впрочем, любой, кто вырос на детективных фильмах и телепрограммах, в которых криминалисты работают с помощью кисточек и черного порошка. – На бумагу реактивы вообще не попадают. Если хотите, можете присутствовать во время процедуры. И обещаю, что все будут в перчатках.