Краткие вести о скитаниях в северных водах - [15]
Так [он] увещевал [кодаю], а оказалось наоборот: он сам умер раньше [его], а Кодаю выжил и теперь сумел вернуться на родину. Разве не является [он] до удивления везучим человеком!
Один за другим умерли от болезней: в час быка в 20-й день той же луны — Дзиробэй, в час зайца в 16-й день десятой луны — Ясугоро, в час зайца в 23-й день той же луны — Сакудзиро, в час тигра в 17-й день двенадцатой луны — Тйдзиро, в час дракона в последний день девятой луны следующего года — [года] дракона — Тосукэ (2 часа утра 20/31 августа 1783 г.; 6 часов утра 16/22 октября; 6 часов утра 23 [октября]4 ноября; 4 часа утра 20/31 декабря 1783 г.; 8 часов утра 30 [сентября] 10 октября 1784 г. — соответственно). Оставшиеся в живых совсем приуныли и изо дня в день только и думали: "Хоть нам и удается еле-еле оставаться в живых, но нет никаких вестей о том, чтобы можно было вернуться на родину, и кто знает, с какими еще трудностями придется встретиться здесь". А некоторые даже думали, что скончавшиеся раньше, пожалуй намного счастливее [нас]. Но потом, одумавшись, говорили: "Лишь бы остаться в живых, а тогда с помощью богов и будд, может быть, найдется и возможность снова вернуться на родину". [все] жили только ожиданием корабля, который должен прийти за людьми.
Прошло уже больше полгода, как [они] попали на этот остров, а языка все еще не понимали. Иногда русские смотря на одежду и вещи потерпевших кораблекрушение, говорили: "Это тёва"[75]. и хотя эти слова застряли[у них] в ушах, было непонятно, что они означают: то ли "мне хочется получить это", то ли "это плохое" или "хорошее", или же они насмехались, говоря, что "это грязное".
И вот однажды Исокити решил, что каков бы ни был смысл этих слов, /23/ станет понятно, если мы сами попробуем применить их. И, показав на котел, как раз в это время находившийся рядом, сказал: "Это тёва", — ему ответили: "Котёу". И тут стало понятно, что эти слова означают вопрос: "Это что такое?". И с тех пор они стали записывать все, что слышали, постепенно запоминать слова и начали немного говорить. Потом, решив, что вместо того, чтобы сложа руки, попусту терять время, лучше работать, стали вместе с островитянами ездить на острова Крысьи, Кыска[76], Чук, Унимак и помогать [им] ловить морского бобра, зарабатывая этим себе на жизнь. Тем временем [они] все лучше и лучше понимали язык и однажды спросили [у русских]: "Где корабль, на котором вы приплыли сюда?" Им на это ответили, что корабль развез по окрестным островам приехавших из России и потом ушел на Командорские острова[77], чтобы собрать шкуры, и остался там.
Через три года после этого, в июле месяце, наконец пришел русский корабль. Однако в то время дул сильный северный ветер, корабль не мог войти в гавань и ушел обратно в открытое море.
Но постепенно ветер и волны стихли, а когда [корабль] снова хотел зайти в бухту, вдруг опять поднялся шторм и кораблю пришлось войти в залив, не доходя одной версты до гавани, в которую он шел. Тут ветром и волнами оборвало якорную цепь, и корабль в конце концов разбился. Однако находившимся на судне людям удалось на шлюпках высадиться на сушу, мало-помалу выловили и оснащение корабля. Членов экипажа было двадцать четыре человека. Груз корабля состоял из шкур.
Итак, потерпел крушение и тот посыльный корабль, в ожидании которого [они] жили эти годы и месяцы. [моряки] совершенно пали духом, думая, что же теперь [с ними] будет. Уныние [их] было еще больше, чем вначале, во время крушения [их] собственного судна. Ведь подумать /24/ только: Россия была для них совсем неведомой страной, и если бы даже они на одном корабле с людьми из той страны уехали с острова, так ведь это еще совсем не значило, что [они] вернулись бы к себе на родину и трудно было предугадать, какие горести еще встретятся впереди. И если, тем не менее они так печалились из-за того, что разбился тот корабль, то можно себе представить, до чего тяжела и горька была [их жизнь] на острове. К этому времени одежда на потерпевших кораблекрушение [японцах] износилась и вся порвалась, и они, выпросив одежду из птичьих перьев, как у островитян, или из шкур морского льва, одевались [в нее]. Однажды Невидимое сказал Кодаю и его спутникам:
— Кто знает, когда теперь снова придет корабль. А мы-то так надеялись, что после стольких лет, проведенных на острове, наконец-то вернемся на родину! И вот корабль погиб. Так или иначе, если построить [новое] судно и перебраться на Камчатку, можно как-нибудь спастись, потому что оттуда тянется суша. Давайте же возьмемся за дело все вместе!
И вот, собрав вместе снасти русского корабля, старые гвозди, оставшиеся от корабля Кодаю, и дерево, выброшенное на тот остров, они через год построили корабль грузоподъемностью около шестисот коку. На него погрузились двадцать пять русских и девять [японцев во главе] с Кодаю
