Краткие вести о скитаниях в северных водах - [104]
Из семнадцати человек сейчас нас осталось только пятеро: я, Коити, Сёдзо, Синдзо и Тоёмацу. Написать хочется так много, что не хватило бы и тысяч листов. Да и надежды на то, что это письмо попадет к Вам, так же мало, как на то, что удонгэ расцветет. Надеюсь, Вы простите нас за все. Выше изложено то, что хотелось доложить Вам.
Счастливый день шестой луны года свиньи[783].
Дайкокуя Кодаю
Великая Япония
провинция Мусаси, Эдо[784], 17 ул. Хонфуна-тё,
Господину Сирокоя Сэйэмон,
господину Нихэй
(Дальше рукой Кодаю написано по-русски: "Нипон, Мусасе, Ейдо, Хонфунацо, Сирокоя Сэйомун Сама, Нихи Сама").
ПЕРВЫЙ РУССКО-ЯПОНСКИЙ СЛОВАРЬ, СОСТАВЛЕННЫЙ В ЯПОНИИ[785]
Общение японцев с европейцами, а следовательно, и знакомство с западными языками началось еще в 40-х годах XVI в., когда в Японии появились первые португальцы. В дальнейшем, однако, правительство феодальной Японии — бакуфу, чтобы, во-первых, оградить страну от иностранного влияния, способствовавшего разжиганию феодальной розни и тем самым мешавшего укреплению" и консервации феодальных порядков, и, во-вторых, чтобы обеспечить безопасность страны, перешло к политике самоизоляции, или "закрытия страны" (сакоку сэйсаку), В Японию в течение двух с лишним столетий не допускались европейцы, кроме голландских купцов, которым было разрешено иметь факторию на искусственном острове Дэдзима в нагасакском порту и посылать туда свои корабли, С русскими же японцы познакомились только во второй половине периода самоизоляции (30-е годы XVII в. — середина XIX в.).
Русские первоначально знали о существовании Японии лишь на основании иностранных, главным образйм голландских, источников, а потом, с выходом к берегам Тихого океана, стали лично встречаться с японцами. Указами бакуфу о закрытии страны был запрещен не только допуск иностранцев в Японию, но и посещение японцами иностранных государств, плавание за пределы прибрежных вод. Нельзя было строить крупные корабли. Была введена смертная казнь для японцев, нарушивших запрещение и побывавших в чужих странах, в случае их возвращения на родину. Поэтому первыми японцами, с которыми встретились русские, были моряки, рыбаки или купцы с кораблей, унесенных бурей от берегов Японии и выброшенных на принадлежавшие России Алеутские острова или на побережье Камчатки.
Полуостров Камчатка официально был присоединен к русскому государству казачьим пятидесятником Владимиром Атласовым в 1697 г. Вскоре же после этого русскими там был спасен захваченный в плен ительменами (камчадалами) японец Дэмбэй — единственный оставшийся в живых из экипажа потерпевшего крушение японского корабля. В 1699 г. Дэмбэй был увезен Атласовым в Якутск, откуда его в конце декабря 1701 г. по приказу Петра I доставили в Москву. В начале 1702 г. Петр I встретился в селе Преображенском с Дэмбэем и приказал дать ему возможность изучить русский язык, с тем чтобы потом он обучил несколько русских "робят" японской грамоте[786].
Однако фактически изучение японского языка в России началось позже, с 1736 г., когда при сенатской конторе в Петербурге была открыта школа для изучения японского языка. Примерно к этому же времени относится и первая попытка составления у нас русско-японского словаря. Словарь, а впоследствии и другие пособия составил под руководством помощника библиотекаря Академии наук Андрея Богданова японец Гондза, занесенный в результате кораблекрушения к берегам Камчатки в 1728 г., оставшийся в России и принявший имя Домиана (Демьяна) Поморцева. Словарь Демьяна Поморцева был первым в мире русско-японским словарем.
Лет через сорок пять после этого, в 1781 или 1782 г. был составлен второй русско-японский словарь — "Лексикон" Андрея Татаринова. Автор словаря, имевший также японское имя Сампати, был сыном японца Саносукэ, попавшего в Россию таким же путем, как и Гондза. Текст "Лексикона" был в 1962 г. опубликован О. П. Петровой[787].
Таким образом, начало изучения японского языка в России относится к 30-м годам XVIII в. Что же касается Японии, то знакомство с русским языком там началось лишь в самом конце того же века. Это объясняется тем, что попадавшие в Россию японцы не могли вернуться на родину; русские же японскую территорию не посещали.
Первыми японцами, вернувшимися из России после почти десятилетней жизни здесь, были капитан корабля "Синсё-мару" Дайкокуя Кодаю и матрос Исокити[788]. Первый из них, сын купца из крестьян, был довольно образованным человеком, отличался большой наблюдательностью и редкой памятью. Он хорошо понимал русский язык и мог, хотя и не вполне правильно грамматически, объясняться по-русски. Кроме того, за время нахождения в России Кодаю выучился хорошо писать по-русски. Об этом свидетельствуют многочисленные записи, сделанные им на русском языке или по-японски, но русскими буквами. Примерами их могут служить надписи на полях и на обложках японских книг, привезенных им в свое время из Японии. Перед возвращением он оставил книги академику Кириллу Лаксману, который передал их в Академию наук. Сейчас они хранятся в Ленинградском отделении Института востоковедения АН СССР
