Краткая книга прощаний - [15]
«Она шла по широкой и многолюдной улице», — записал он в своем писательском дневнике.
Подумал, сделал изящный росчерк, нарисовал довольно правдоподобную голову вахтерши третьего общежития. Задумался.
«— Блядь ты такая, — сказал ей рыбак-отец. Его кустистые черные брови сходились на переносице и оканчивались в ней».
Петрищев поставил точку. Остановился. Встал. Налил себе из литровой бутыли дешевого и крепкого вина. Выпил. Подошел к окну.
«Закат упал на город, и спелые ноги проходящего населения будоражили умы. Старик-отец и сам был не ангел, но такого от единородной дочери не ожидал».
Петрищеву вспомнилась мама. Блины со сметаной. Захотелось плакать. Однако его сильной стороною был именно самоотверженный труд. Посему он сосредоточился и написал:
«…Но в городе свирепствовал тиф. Шла война, и таких, как его дочь, следовало…»
Тут Петрищеву стало решительно не ясно, что сделает со своей дочерью мудрый и сильный старик-рыболов.
— Хрен же его знает, — сказал он четыре раза вполне бессознательно. Пошел и открыл форточку. В форточке, если глядеть сверху вниз, шла Верочка.
«— Прощаю тебя, — сказал старик-рыболов, — потому что… потому… блядь ты такая, ведь человек должен быть сильный и красивый, а ты, Бог его знает… может быть, все еще будет хорошо».
В семье появились деньги. Первые. Еще несмелые и основательно нечистые.
— Давай купим утюг, — сказала Верочка в порыве чувств.
Петрищев нахмурился.
«…Сазонов бросился в сырую мглу, за ней, за единственной, за счастьем своим, которое не мог уже упустить…»
— Слушай, — сказал он раздраженно, — какого веника нам покупать утюг? Может, лучше пьянку организуем? Конкретную.
— Петрищев, — сказала Верочка, — ты алкоголик, а не семьянин.
— Знаешь что… — сказал Петрищев.
«…Она бежала по проулку и не чуяла ног. — Боже правый, — думала она, — как он мог, как он мог! И с кем, с этой шалавой, с этой некультурной женщиной! У нее же ноги, как у мыльной лошади, а груди, груди…»
Груди Петрищев любил, посему остановился передумать и отдохнуть.
— Вера, — сказал он серьезно, — если ты купишь утюг, я повешусь.
— Вешайся, — посоветовала Вера, — может, поумнеешь.
«…Во вторник все было готово. Священник был пьян и грустен. — Что ж, женитесь, — сказал он с характерным присвистом, — так вам и надо…»
— Хватит, — сказала Верочка, — прошлый раз ты уже устраивал вечеринку. До сих пор к нам Саланцовы не ходят.
«…Какая же ты блядь, — сказал подполковник Сазонов, — или тебя изолировать?»
— А утюг нам нужен, — сказала Верочка, — ты вечно ходишь, будто тебя в конвейере пожевало.
«…Нет, — сказала Елизавета, — просто в детстве я любила одного капитана, но его убили, и теперь я как сирота…»
— Кроме того, — говорила Вера, — это еще и очень выгодно. Каждый утюг заменяет нам три половых акта.
— Это почему же? — завелся Петрищев.
«…Пролетку качало, в окна лился дождь, за Карагандой Лизавета купила булку».
Вечер заканчивался. У Верочки болела голова, но, главное, она ощутила радость.
«В самом деле, — думала она, — может быть он меня и любит, если пишет и пишет, а утюг, ну что ж, Саланцовы, по-хорошему, сами виноваты во всем».
Петрищев шел по темной-темной улице пьяным.
В подворотне сидело трое пьющих людей и говорили о главном.
Петрищев увидел их и испугался.
«Вдруг подойдут и морду бить будут, — подумал он. — А может, и хуже», — мелькнула задняя мысль.
Он всю жизнь отчего-то боялся быть изнасилован. Отчего — Бог его знает, но такая мысль, такой ужас всегда висел над его юным и измученным существом.
— Привет, — сказал трем собутыльникам Петрищев, — сидим?
— Сидим, — ответил старший из них, доктор наук Ломаков. — Присоединяйся, мы говорим о любви.
«Так, — подумал Петрищев, — началось».
— Ну что ж, — сказал он с хрипотцой, — присоединюсь.
Ему налили, он, не дожидаясь тостов, выпил и сказал с горечью и тоской:
— Насиловать будете?
Ломаков озадачился и, внимательно всмотревшись в лицо Петрищева, спросил:
— Кого?
— Ну как кого, — горько сказал Петрищев, — меня.
— Так, — сказал интеллигент Петров, — приплыли, мальчики…
— Не томите, — сказал Петрищев, — я так уже устал, что сил нет. Кроме того, у меня за плечами два года рукопашного боя. Так что посмотрим еще, кто кого…
Ломаков встал, посмотрел пластмассовый стакан на прозрачность.
— Пьем за понимание, — сказал он, — пусть в мире не будет войны.
Все с хрустом чокнулись и выпили.
— Да, — сказал Петрищев укоризненно, — а с виду — интеллигенты.
Голова у него заваливалась немного в бок, но видел он все прекрасно.
«В лесу стояла тишина, — писалось у него в голове, — Бобрыкин закопал в песок оружие и увидел врагов».
— Мы, по-моему, — сказал Петров, — говорим немного о разном. Вы, как вас там…
— Петрищев, — сказал Петрищев.
— …Петрищев, — вставил Петров, — видимо, чем-то расстроены. Это пройдет. Главное, как писал Пастернак, — в подробностях.
Петрищев пристально всмотрелся в окружающие лица. С неба начал капать мелкий, но чрезвычайно пронзительный дождик.
— Да, — сказал Петрищев, — насильники оказались не-де-е-способны.
— Точно, — сказал Ломаков, — мы свое уже отнасильничали.
— А знаете, — вдруг улыбнулся Петрищев, — мне сегодня исполнилось двадцать пять лет.
Дилогия «Долгота дней» состоит из двух частей. Одна — собственно романное тело. Вторая — новеллы, автором которых является один из персонажей романа. Романное тело представляет собой сказку о войне. Собрание новелл, напротив, выдержано в духе реализма.Рафеенко с легкостью соединяет казалось бы несоединимое, использует дерзкие риторические приемы, щедро разбрасывает по тексту аллюзии, цитаты и перефразировки. Все его бесшабашные чудеса не просто так, а с намерением, с идейной подоплекой, за ними кроется четкая система представлений об устройстве мира и отношении к нему.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Каждый одержим своим демоном. Кто-то, подобно Фаусту, выбирает себе Мефистофеля, а кто-то — демона самого Декарта! Картезианского демона скепсиса и сомнения, дарующего человеку двойное зрение на вещи и явления. Герой Владимира Рафеенко Иван Левкин обречен время от времени перерождаться, и всякий раз близкие и родные люди не узнают его. Странствуя по миру под чужими личинами, Левкин помнит о всех своих прошлых воплощениях и страдает от того, что не может выбрать только одну судьбу. А демон Декарта смеется над ним и, как обычно, хочет зла и совершает благо…
![Московский дивертисмент [журнальный вариант]](/storage/book-covers/0c/0cd70d8a66089eb4ec78a28f214b6a53bc7dbd38.jpg)
Опубликовано в журнале: «Знамя» 2011, № 8.
Это история о матери и ее дочке Анжелике. Две потерянные души, два одиночества. Мама в поисках счастья и любви, в бесконечном страхе за свою дочь. Она не замечает, как ломает Анжелику, как сильно маленькая девочка перенимает мамины страхи и вбирает их в себя. Чтобы в дальнейшем повторить мамину судьбу, отчаянно борясь с одиночеством и тревогой.Мама – обычная женщина, та, что пытается одна воспитывать дочь, та, что отчаянно цепляется за мужчин, с которыми сталкивает ее судьба.Анжелика – маленькая девочка, которой так не хватает любви и ласки.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.