Красный Ярда - [16]

Но это спокойствие благочестивого воскресного дня было нарушено самым нелепым образом: на площадь из-за угла вышла вереница грязных цыганят. Ярда готов был дать голову на отсечение, что таких чумазых он еще никогда не видел. Самый старший торжественно нес зеленое знамя, на котором белели слова, придуманные Ярдой, остальные бежали сзади в одних рубашонках, надетых на голое тело, и громко славили своего отца, благородного господина Капошфальви.

Никто из прихожан не мог удержаться от смеха при виде детей благородного господина. Женщины хохотали до слез, но все же несколько кумушек шепнули своим соседкам о том, что господин Капошфальви лет семь тому назад интересовался одной цыганкой…

Слух о детях помещика разнесся по всей округе. Вечером отец Яноша, довольно подкручивая усы, говорил:

— Цыгане — ненадежная публика. Они перестарались. Капошфальви снимает свою кандидатуру.

Янош отвел отца в сторону и что-то зашептал ему на ухо.

Те, кто не слышал смех старого Фереша в этот воскресный вечер, не могут до конца оценить поговорку: «Смеется тот, кто смеется последним». Староста смеялся от души.

— Это правда? — спросил он, когда немного пришел в себя.

Янош поклялся.

Решено было держать эту историю в тайне. Фереш позвал жену и велел ей накрыть праздничный стол. Когда веселье было в разгаре, младший брат Яноша сбегал за старым скрипачом и Маричкой. Ярда мог еще раз полюбоваться красавицей, послушать ее пение, а когда она подсела к столу, то и шепнуть ей несколько нежных словечек по-цыгански. Маричка слушала и весело смеялась, а старик, захмелев, повторял, что староста Фереш — лучший человек на свете, любит цыган и цыганам отец родной.

Фереши оставляли Ярду погостить, но ему было пора возвращаться домой. Хозяева дали Ярде на дорогу вкусной еды и вина, подвезли до ближайшего городка и тепло простились.

Он зашел на почту и получил перевод. На билет до Праги этих денег ему не хватало, и он поехал в Остраву.

Глава седьмая

Стерегут меня жандармы

           Каждый час и миг,

В них хранителей я вижу,

           Ангелов своих…

Карел Гавличек-Боровский

Когда Ярда вышел из поезда, в карманах у него не было ни гроша. Он вспомнил о шахтере Коцоуреке, с которым познакомился на первомайской манифестации в Праге, и написал объявление:

«Разыскивается шахтер Йозеф Коцоурек.

Упомянутому следует немедленно явиться на Главную площадь в ресторан «Под лоджиями», где его ожидает добрый друг — писатель Ярослав Гашек.

Тот, кто приведет Йозефа Коцоурека в указанный ресторан или сообщит упомянутому, что он разыскивается, получит щедрое вознаграждение».

Развесив объявления в людных местах, Гашек вошел в ресторан и скромно сел в уголке. Посетители ресторана, одетые в простые рабочие блузы, прониклись симпатией к юноше и пригласили его в свою компанию. Ярда согласился.

Скоро он стал здесь своим человеком — шутил, рассказывал забавные истории о словаках и венграх, а потом сочинил куплеты об Остраве:

Кто приедет к нам в Остраву,

Тот не пожалеет.

Мужа каждая девчонка

Здесь найти сумеет.

Эге-гей, эге-гей!

Здесь найти сумеет!

Собственно, это были даже не куплеты, а целая баллада о девушке-пражанке, которая приехала в Остраву искать работу и познакомилась с шахтером. Они обвенчались и жили счастливо, пока шахтер не погиб в шахте. Тогда бедняжка утопилась.

Шахтеры подобрали к словам Ярды немудрящую мелодию и запели, когда в зал вошел жандарм.

— Кто здесь писатель Ярослав Гашек? — зычно крикнул он.

Ярда молчал, молчали и шахтеры. Жандарм знал в лицо всех завсегдатаев ресторана и потому сразу подошел к нему:

— Вы — пан писатель?

— Нем тудом. Не понимаю, — ответил Гашек по-венгерски.

Жандарм задал ему еще несколько вопросов, на которые Гашек ответил по-цыгански. Жандарм распалился и предложил Ярде пройти с ним в участок.

— Господин начальник, — вмешались шахтеры, — не трогайте его. Это тихий парень. Он приехал наниматься на работу, выпил тут немного, а когда выпьет, то начинает говорить сразу на всех языках.

Жандарм не сдавался.

— Господин начальник, сегодня в ресторане хорошее пиво. Не хотите ли попробовать? — подъехал кто-то с другой стороны.

Жандарм сел, взял протянутую кружку, отхлебнул, разгладил усы и стал с удовольствием пить.

— Хорошее, верно, — сказал жандарм, бесцеремонно подвинув к себе вторую.

Шахтеры подставляли кружки до тех пор, пока жандарм не подобрел настолько, что пожелал сам идти разыскивать Йозефа Коцоурека.

Еще в ресторане жандарма обучили новой балладе, и теперь, идя по улице, он пел ее громким голосом, но время от времени прерывал пение, поднимал вверх палец и говорил:

— Тихо! Не нарушать общественный порядок!

И снова принимался горланить. Печальный конец баллады вдруг дошел до него, он разрыдался от жалости к ее героям и рухнул бы на землю, если бы шахтеры вовремя не подхватили блюстителя порядка.

Коцоурек отыскался на шахте «Троица». Сдав ему Ярду, компания отправилась по домам.

Утро следующего дня застало Ярду под землей. Он рубил уголь и шутил, что стоит побывать в шахте, если ему за это хоть немного заплатят.

В конце первой недели, выдавая Ярде деньги, штейгер сказал:

— Оставайся у нас. Из тебя получится хороший шахтер.