Красный Яр. Это моя земля - [12]

Гоша спросил, можно ли вернуть маму.

«Нет».

Решил зайти в дом и проверить, как там отец. «Вымыть пол, вымести двор и пожарить картошку», — вспомнил и заплакал. Отец сидел на полу посреди разгрома. Заметив Гошу, подхватился, подошел, замахнулся — мальчик вжал голову в плечи и зажмурился.

После удара Гоша оглох на одно ухо. Прятался в сарае за верстаком. Не подходил к Андрею. Выбирался в парк — посидеть на влажной деревянной лавке. Ночевал то в сарае, то у бабы Люды. Почти не ел. Котенок то появлялся, то исчезал. Ночью находил Гошу и спал рядом.

Отца Андрей помнил плохо. Тот пропал, когда мальчик был маленьким. Мать говорила, что он на опасном задании в тылу врага. Андрей гордился, играл за «красных», а во дворе рассказывал, что он сын разведчика. Повзрослев, конечно, все понял, но спросить было уже не у кого.

Марину Андрей встретил в автоколонне на Маерчака, где работал водителем. Девушка была учетчиком, выдавала расчетные листки и считала потраченный бензин. Когда поняла, что он бензин сливает, не сдала его. Просто попросила не обманывать. Сказала, что сломала все глаза, пока искала ошибки в отчетности. Ее простота и искренность тронули. Не остановила ни разница в возрасте — Марина была старше на несколько лет, ни маленький сын, которого она каждый вечер бежала забирать из яслей.

Родных у Марины не было. Вечерами она сидела дома с ребенком и отшивала платья. У нее была квартира в бараке на Горького, а Андрей после армейки и общежития соскучился по уюту.

Она приняла его спокойно. Радовалась, что появился мужчина в доме. Он с удвоенной силой работал и все их первое лето латал осыпающиеся стены. Вечерами курил и наблюдал, прищурившись, как на дощатом крыльце учился ходить маленький Гоша. Ловил его, вытирал слезы и с удивлением ощущал что-то, чего прежде не испытывал. Решил найти своего отца, но стало не до того: в сарае текла крыша, Гоша вырастал из одежды и обуви, Марина хотела на море, мужики квасили в гаражах.

При виде него соседи крутили пальцем у виска — в двадцать с небольшим повесить на себя чужого ребенка и разваливающийся барак, а ему — как об стенку горох. Марина была спокойной и покладистой, не устраивала ссор, прощала праздничные загулы и потраченную на новые подшипники получку.

Они держались друг за друга — так и жили. Она не разрешала ему рвать легкие деньги — таксовать ночами. В городе время от времени были слышны выстрелы. Андрей разгружал почтовые вагоны, фасовал овощи в магазинах, работал механиком в сервисе «у китайцев» напротив автоколонны. Он не давал ей торговать на рынке, возить на «каблуке» товар и ночевать в нем же. Она не слушала — и работала сутками на весенне-зимнем морозе. Застудила почки. Умерла от почечной недостаточности, сгорев в переполненной тысячекойке.

«Не уберег».

Гоша проснулся от холода и голода в сарае. Спросонья пришел к дому. Встал на перевернутый ящик, вытянул шею, заглянул в окно. В подрагивающем свете лампочки увидел спящего отца и понял, что путь свободен. Зашел в дом и съел все, что попалось под руку: сгрыз сухую лапшу, достал капусту и соленые огурцы, нашел остатки сала в холодильнике и сжевал с капустой и огурцами, стараясь не хрустеть. Котенку налил молока, хотел выпить сам, но в пакете осталось на донышке.

От еды и тепла Гошу разморило, потянуло на сон, и тут он увидел спички.

Он однажды видел, как горит дом. На пожар сбежались соседи. Гоша запомнил, как быстро огонь перекидывался на соседние постройки. Как взрослые выливали ведра воды на дома по соседству. Как раздался взрыв и мама обняла Гошу, закрыв от жара. И как, наконец, подъехала красная пожарная машина и залила все мягкой белой пеной.

— Другие дома поливают, когда пожар такой сильный, что горящий дом не спасти, — объяснила мама. — А взрыв — это баллон газа, у нас он тоже есть. Поэтому надо быть аккуратным, не играть со спичками и не курить.

— А отец же курит, — сказал Гоша, — он подожжет дом?

— Нет, — ответила мама, — Андрюша не подожжет.

«Не волнуйся».

Баба Люда предчувствовала скорый уход и боялась, что род прервется. Дар достался ей от бабки. Она знала, что сила передается через поколение, поэтому ничего не ждала от дочери, а вот на внучку надеялась. Просила привозить из Москвы на каникулы, не отправлять на курорты. Ходила с ней по грибы и показывала заветные травы. Отводила гулять на Столбы, учила «чуять» камни, рассказывала сказки о добрых знахарках, которые помогали путникам и влюбленным.

Внучка училась у бабки охотно. Любила гулять по лесу, размахивала палкой, сбивала шляпки грибов. С интересом слушала нутряной гул камней, говорила: «Как живые». Баба Люда ждала первой крови: тогда станет понятно, передался ли дар внучке. Бабка чуяла, что ей суждено увидеть кровь, а вот что будет дальше — не знала.

Сегодня внучка проснулась рывком — увидела пожар. Огонь полыхал, закрывая рассветное небо. Девочка выбежала на улицу раздетая и босая. Пожар слепил так сильно, что она не могла нашарить щеколду калитки. Сотни голосов обрушились на нее, она учуяла сотни желаний. Что-то — кто-то? — котенок вцепился зубами в подол ночнушки, влажной от крови. Потянул к дому тети Марины. Баба Люда вышла следом за внучкой, накинула платок ей на плечи, отослала домой мыться. Посмотрела в темные окна соседей и шагнула во двор.