Красный сокол - [86]

Проснулся он от стука и скрежета дверного запора. Сел поудобнее, разминая затекшую ногу. Дверь приоткрылась. Убедившись, что пленник на месте, охранники тут же каморку захлопнули, взяли на засов, не дав узнику опомниться, прибегнуть к нехитрой уловке затеять разговор, попросить воды, справить нужду по-человечески. И снова потянулись долгие томительные часы ожидания неизвестно чего.

Начальство пришло ночью на вторые сутки. Пленного вывели из чулана и представили немецкому офицеру в зеленом френче с серебристыми завитушками на погонах.

— Напрасно упираетесь, гер полковник, — с ходу пошел в атаку свежевыбритый начальник, сидя за столом, покрытым холстиной. — Старший офицер Люфтваффе улетает ночью. Вы тоже можете улететь с ним, если дадите согласие работать на Германию. Я могу написать рекомендацию.

— Со мной плохо обращались ваши солдаты. Держали в конуре без воды и еды больше суток, — ринулся в контратаку обиженный пленник. — Я тоже могу посодействовать вам выгодно выбраться из ловушки. Вы обречены на уничтожение.

— Вы плохо понимаете свое положение. Вас поймали не мои солдаты. Вы в плену у партизан национальной гвардии независимой Белоруссии, с которой мы сотрудничаем в борьбе против сталинских большевиков. Немецкие солдаты — культурные. Вы сразу убедитесь в этом, как только дадите согласие работать с нами. Принесите ему воды, — приказал начальник рядом стоящему фельдфебелю с блуждающим взглядом, выражающим тоску смертную по сну без задних ног.

— Яволь! Гер полковник, — услужливо встрепенулся долговязый помощник, направляясь в угол, где стояла кадка с водой.

Когда перед допрашивающим поставили на стол деревянный ковш с водой, зеленый френч вежливо осклабился:

— Битте, пожалуйста. Могу и шнапс предложить. Водка будешь? — добавил он по-русски, бравируя знанием языка.

Опустошив ковш, невольный гость лесной сторожки молча покрутил головой.

— Хорошо. Трезвая голова лучше пьяной, — с показным удовлетворением заметил немец. — Ваше решение?

— Я советую вам сложить оружие. Подумайте, — упрямо твердил летчик, пытаясь предугадать последствия своей позиции.

Немец недоуменно перекинулся несколькими фразами с окружающими соратниками в гражданской и военной одежде, решительно встал из-за стола, сердито приказывая:

— Арестованного связать и передать охранному подразделению.

Уже связанного и грубо подталкиваемого прикладами несостоявшегося предателя и шантажиста повели вглубь чащобы, остановились возле болотца, потом поднялись на пригорок и направились к развесистому дубу. Окрик на русском языке с примесью украинского наречия заставил конвой замедлить шаг. Обменявшись паролем, часовой попросил подождать на месте и скрылся в темноте. Вернувшись через некоторое время, он подвел пришедших к землянке, замаскированной снаружи; поочередно пропустил всех в убежище и прикрыл дверь.

Подвешенный под потолок хозяйственный фонарь тускло освещал нехитрый скарб убежища: грубый стол, деревянные нары с тряпьем и две низкорослые лавки. На одной сидел молодой щеголеватый офицер в эсесовской форме, рассматривая с рядом сидящим гражданином в кепке топографическую карту какой-то местности.

— Садись, — показал щеголеватый эсесовец арестанту на лавку с противоположной стороны. — Всем остальным покинуть помещение.

И то, как он это сказал: буднично и чисто по-русски, насторожило пленника, побывавшего в лапах бодрящихся немцев.

«Этих уговаривать не придется, — подумал он, холодея от мысли, что попал в логово махровых предателей-националистов, пляшущих под дудочку военной жандармерии Третьего рейха. — Эти бездомные псы точно пустят в расход, как проговорился один полицай, если не проглочу их приманку».

— Мы будем откровенны с тобой, Федоров, — почти дружески заговорило гражданское лицо, прекрасно владея русским языком. — Не пытайся водить нас за нос. Наша секретная монархическая организация «Престол», насчитывающая тысячу сотрудников и миллион сочувствующих в Советском Союзе, раскинула свои сети по всей России. Наша цель: свергнуть сталинское руководство и восстановить монархию. В этом помогает нам сейчас Германия. Выбор для тебя в данной ситуации строго ограничен: или — или, да или нет, жизнь или смерть. Третьего не дано. Командир соединения по некоторым обстоятельствам не может с тобой возиться. Он передал тебя в наше распоряжение. Мы предлагаем тебе единственный разумный вариант: работать с нами против сталинского режима. Пока за рубежом, конечно. Согласен?

Федоров заторможенно, теряя контроль над собой, мысленно покачал головой в том плане, что правды от него не дождутся, но в игру подключиться придется. Однако офицер понял размышляющее покачивание головой как отказ от сотрудничества и потому сгоряча оглушил медитирующего пленника замечанием:

— Упрямство — сродни тупости. На кон поставлена молодая цветущая жизнь, а он еще кочевряжится. Не иначе как большевик замороженный. Расстрелять — и концы в воду.

— Шпионить я не сумею, — испуганно выдавил вмиг почерневший полковник, огорошенный резким выпадом эсесовца.

— А шпионить и не нужно, — спокойно сказал штатский. — Суть в том, чтоб завоевать доверие немцев. Они тебя знают, ценят как испытателя. Макс тебе поможет. Он возьмет шефство над тобой. Так, Макс?