Красный снег - [69]

Подходя к Косому шурфу, он заметил скачущих в отдалении конников. Шли они со стороны Лесной.

Лиликов прижался к штабелю из сосновых бревен: сомнений у него не было, это — казаки.

Бежать бессмысленно, — от казаков не уйдешь, если они заметили. Лучше оставаться на месте. Подскачут — можно сказать, что путеобходчик или сторож лесного склада. Лиликов сел на бревно, вытащил кисет и стал крутить цигарку. «Смешно ведь гадал, сколько осталось на счастливую, безбедную жизнь», — подумал он, ясно представляя, что жизнь может закончиться теперь же, когда казаки подскачут.

Ему почему-то припомнилось; как однажды, когда он ушел от изыскателей, его схватили пастухи, приняв за конокрада. Тоже чуть не убили. Поленились, не захотели от костра отходить, оставили до утра. Он смотрел тогда, как за красноталовыми кустами, покрытыми пылью и паутиной, всходило солнце, и думал, что в последний раз видит зарю.

Доказал пастухам, что не конокрад, а шахтер.

А этим удастся ли доказать?

Уж ясно слышался топот — казаки скакали к нему. Лиликов поднялся и вышел из-за бревен.

Их было пятеро. Передний — бледный, с окровавленным лицом и шеей, перевязанной пропитавшейся кровью тряпкой, с дико расширившимися светлыми глазами.

— Кто? — прохрипел он, осаживая коня.

— Сторож здешний, — ответил Лиликов.

— Деревня далеко?

— Ново-Петровка?

— Все одно какая! — вскричал окровавленный казак, наступая конем на Лиликова.

Белые, бескровные щеки задергались, глаза еще больше выкатились и посветлели. Он выхватил шашку и ударил Лиликова плашмя по плечу.

— Чего надо? — громко спросил Лиликов, прижимаясь к бревнам, — Какую деревню надо? Ново-Петровка — там, внизу, — указал он рукой.

— Ум-м, сволочь! — промычал казак, поворачивая коня.

Шагах в пятидесяти, на дороге, ведущей вниз, к Ново-Петровке, он остановился, сорвал карабин с плеча подскакавшего казака и не целясь выстрелил в Лиликова. Пуля снесла треух. Лиликов упал, прикидываясь убитым.

Казаки поскакали к Ново-Петровке.

Лиликов осторожно поднял голову.

В тот же момент он увидел выглядывающего из-за другого штабеля Трофима Земного.

— Цел? — спросил Трофим. — А я думал, подстрелили…

— Скорый, собака! — выругался Лиликов, поднимаясь и натягивая треух.

— Сам есаул Черенков! — почему-то с радостью сообщил Трофим. — Подранил его кто-то. Я так думаю, что ищут они любую деревню, чтоб фершал его поглядел.

— А ты как сюда попал?

— Мои путя до Косого шурфа тянутся…

Лиликов не слушал дальше: сообщение о том, что стрелял в него сам Черенков, было куда важнее, чем то, о чем говорил Трофим Земной. «Значит, уже гуляют по степи черенковские отряды, — соображал он. — Сам в разведку отправляется… А кто же в него стрелял? Жаль, что в шею, а не в лоб…»

— Постоялец твой где?

— Укатил по своим делам. Велел телеграмму ему отбить на Штеровку, если что понадобится… Неделю будет жить в Штеровке.

Трофим глядел на Лиликова; снисходительно щурясь. Он все еще думал, что тот перепуган выстрелом Черенкова и спрашивает о Дитрихе для приличия.

— Передай, пускай в любое время является, — сказал Лиликов сердито, заметив его снисходительный взгляд.

«Темный мужик, — подумал о Трофиме. — Что у него за связь установилась с акционером-директором?..»

— Откуда Черенкова знаешь? — спросил он Трофима.

— Хожу по путям, всякая нечисть встречается.

— Раньше Черенкова видел на станции?

— Не припомню уже, — уклончиво ответил Трофим, пряча глаза под густыми бровями. — А тебе любопытно?

— Мне все любопытно.

Лиликов пошел к железнодорожной колее. Цель его похода к Косому шурфу, заключалась в том, чтобы еще раз поглядеть, можно ли возить оттуда лес не только санным путем, но и по железной дороге. Местами колея очищена от снега до самых шпал — Трофим следит за ней.

— Надо подумать, как уйти отсюда, — хмуро сказал Трофим. — Второй раз стрелит — не промахнется. В Ново-Петровке он долго не задержится.

— А тебя не тронет?

— Меня — тоже может. Ему все одно — лишь бы сердце ублажить.

— И тебе, стало быть, надо думать, как уходить.

— Я давно придумал… Левым откосом пойдем немедля. Со стороны степи не видно. А там, на пятой версте, повернешь на Казаринку.

— Думаешь, вернется? — спросил Лиликов.

Уж очень не хотелось бежать с Косого шурфа.

— Желаешь проверить — оставайся, — насмешливо произнес Трофим. — А я медлить не стану…

Он подтянул пояс, затолкал бороду в отворот полушубка, как всегда делал, собираясь в поход, и начал спускаться по левому откосу железнодорожной насыпи. Лиликов посмотрел ему в спину, — грузен, но ловок, идти будет быстро. «Передаст в Казаринку о Черенкове — панику подымет, — колебался Лиликов, идти ли с ним вместе или задержаться еще. — А панику пока поднимать нечего…» И он тоже заторопился.

22

Из Дебальцева, от комиссара Трифелова, прискакал конник с пакетом для Вишнякова. В пакете было письмо ко всем рудничным Советам рабочих и солдатских депутатов, подписанное членом ЦК Артемом. В письме говорилось, что председатель Совнаркома Лепин обращается к шахтерам Донбасса с призывом не прекращать работу в забоях, несмотря на провокации белых генералов, двурушническую позицию Центральной Рады и угрозу, нависшую со стороны калединских авантюристов. Уголь необходим для дела революции. Сейчас, когда власть перешла к трудящимся, важно доказать, что она способна вести экономику не хуже, а лучше капиталистов, сохранить уровень производства, чтобы затем, при полной победе над контрреволюцией, развивать хозяйство с нарастающей быстротой. В Харькове создан Экономсовет для руководства промышленностью. На помощь рабочим Донбасса идут хорошо вооруженные красногвардейские отряды питерских и московских рабочих — верных братьев донецких шахтеров.