Красный отпечаток большого пальца - [33]

— Обед, наверное, закончится слишком поздно, чтобы я успел в Кенсингтон?

— Об этом и речи нет, к тому же расписание поездов неудобное: мы доберемся до Кингс-Кросс не раньше часа ночи.

— Тогда я напишу мисс Гибсон и попрошу меня извинить.

— Не нужно, — остановил меня Торндайк, — это разочарует благовоспитанных леди, а нам сейчас нельзя утрачивать их симпатий.

— Не отговаривайте меня, — заупрямился я, — мне и так стыдно при мысли, что я, живя у вас такое длительное время, только тем и занимаюсь, что сибаритствую и развлекаюсь. Пора и мне проявить себя и сделать что-нибудь стоящее, чтоб оправдать свое жалованье. Не хочу упускать ни единой возможности — у меня их и так мало.

— Поступайте, как вам угодно, мой ученый собрат, — тихо рассмеялся Торндайк, — но выбросите из головы мысль о том, что вы едите хлеб в праздности. Когда вы рассмотрите дело Хорнби во всех деталях, то обнаружите, что тот клубок, в распутывании которого вы принимали самое непосредственное участие, довольно крупный. Ваш вклад намного превышает ваше небогатое жалованье, поверьте мне.

— Спасибо вам от всего сердца, — просиял я, поскольку мне было невыразимо приятно узнать, что от меня действительно есть какой-то толк и что я не состою в доме Торндайка приживалом, в отличие от Полтона, который ежеминутно приносит доктору столько пользы.

— Я не мастер льстивых речей, — сказал мой коллега, — и собираюсь поставить перед вами важную задачу. На первый взгляд, она несложная, но не торопитесь с выводами. Вот вам письмо от солиситоров, излагающее факты в той последовательности и полноте, как они известны на сегодняшний день. В моей домашней библиотеке вы найдете сочинения Каспера, Тэйлора, Гая, Ферье и других классиков судебной медицины; чуть позже я порекомендую вам еще пару весьма полезных книг. Попрошу вас сделать выписки и систематизированные заметки обо всем, что может иметь отношение к суициду. Быть готовым к любой случайности — это мое неизменное правило. Даже если дело окажется простым, работа не пропадет зря, потому что вы приобретете полезный опыт.

— Каспер и Тэйлор — седая древность, старо, как мир, — возразил я с апломбом.

— И как самоубийство, — сухо добавил он. — Пренебрегать старыми авторитетами — серьезная ошибка. «До Агамемнона немало храбрых было», — писал Гораций. Я уточню: и некоторые из них необыкновенно храбры, нам надо у них учиться. Уделите максимум внимания почтенным Касперу и Тэйлору, и вы не останетесь без награды.

В итоге весь день я провел за учеными фолиантами, постигая десятки разных способов, посредством которых человек, уставший от жизни, добровольно покидает сцену и уходит в лучший мир, где нет ни бедствий, ни страданий, — если, конечно, таковой существует. Я попытался вникнуть в суть проблемы, которая ожидала завтра моего решения, и постепенно этот процесс так увлек меня, что я с трудом выкроил пару минут, чтобы написать мисс Гибсон подробное письмо, содержавшее кучу извинений и необходимых объяснений. Я сообщил, что вернусь со службы так поздно, что не смогу выполнить свое обещание и присутствовать на обеде. Я ничуть не опасался обидеть Джульет, ибо знал, что она уважает меня и мои занятия и поймет, насколько важное поручение мне дал Торндайк. Я не утаил от нее, что мой ученый друг хвалит меня и доверяет мне серьезные дела; я вовсе не хвастался — просто мне было приятно посвящать Джульет в подробности своей повседневной жизни, это делало нас ближе друг к другу.

В назначенный час мы с Торндайком приехали на место: инцидент оказался самым что ни на есть банальным самоубийством, чем мы были разочарованы: Торндайк — потому что, как он выражался, не заслужил за пустячную работу столь солидное вознаграждение, а я — потому что не имел возможности применить на практике свои недавно приобретенные знания.

— Да, — сказал мой коллега, когда мы, завернувшись в пледы, уселись в вагон, — с таким делом справился бы и местный солиситор, но я считаю, мы съездили не зря. Я веду немало расследований, за которые не получаю ни признания, ни фартинга денег, так что если вдруг выпадает случай заработать немножко больше, нежели полагается за мои труды, я воспринимаю это как утешительный приз. Что касается вас, вы посвятили много времени своему образованию, а знания, как утверждал покойный лорд Бэкон, — это сила. Не слишком оригинально, по-вашему? Зато справедливо.

Я ничего не ответил, зажег трубку и закурил, чувствуя себя непривычно вялым. Мой компаньон последовал моему примеру, и мы молчаливо дымили, постепенно погружаясь в дремоту, пока поезд, шипя и свистя, не прибыл на конечную станцию и мы, позевывая и дрожа от холода, не оказались на платформе.

— Как поздно! — проворчал Торндайк, плотнее закутываясь в плед. — Темнотища, четверть второго. Все пассажиры озябли и нахохлились, как жалкие мокрые курицы. Возьмем кэб или пешком?

— Прогулка на свежем воздухе ускорит циркуляцию крови, — с ученым видом произнес я. — Мы и так долго сидели съежившись.

— Разделяю вашу страсть к ночным моционам, — кивнул Торндайк, — пойдемте. Посмотрите-ка, владелец вон той машины, — мой друг указал на велосипед с огромными колесами, стоявший у обочины недалеко от нас, — как и мы, предпочитает активный образ жизни.