Красный башмачок - [3]
Но оказалось, что там, в мешке, были настоящие заготовки.
Как узнал про это мастер, схватил он Герасима за шиворот, снял с себя кожаный ремень и давай стегать мальчишку что есть силы.
Мастерская огласилась громкими воплями:
— Ой, пощадите! Ой, помилуйте!
Но мастер был неумолим. Да и другие сапожники помалкивали: раз виноват, по справедливости и бьют. Жаль, конечно, парнишку, но за вину должон терпеть…
Наконец вмешался Харитон. Он тяжело опустил свою огромную ладонь на мастерово плечо, не выпуская из другой руки топор.
— Ну, поизмывался и будя!
Мастер тут же отпустил мальчишку, и Герасим с проворностью мыши юркнул в тёмный угол за дровами. Там и просидел до вечернего гудка. Уходил домой со слезами. А пожаловаться было некому. Только уткнулся в тёплую Бедолагину шерсть и, всхлипывая, излил ей душу.
На другое утро Харитон усадил Герасима рядом с собой на низенькую липку — деревянную сапожную табуретку с парусиновым сиденьем. Сказал хозяину:
— Буду к колодочной науке парня приучать. Теперь, кто к нему заимеет претензии, пущай разбирается со мной.
Булгаков согласился.
— Но учти, — сказал он. — Раз взял помощника, сам ему и плати.
Так было всегда. Поэтому знающие рабочие не любили учеников: мало того, что выдавай ему свои профессиональные секреты, еще и плати ему из своего кармана. Они предпочитали видеть мальчишек на побегушках. А своё умение про себя держали. Сапожник Кузьмин так обычно говаривал: «Пошто бросать на ветер знания. Научишь тут всяких, а самого за ворота вышвырнут, как ненужного».
Но Харитон не побоялся взяться за обучение. Человек он был добрый, отзывчивый, и характер у него был щедрый.
Не поскупился он потратить на Герасима время.
— Сделаем из тебя заправского сапожника, — подмигнул он мальчишке. — За битого двух небитых дают.
Надел на Герасима длинный до пят передник с нагрудником из толстенной кожи. Вручил необыкновенно длинный тесак с ручками на обоих концах. Да ещё прибавил разных ножей и напильников целую кучу.
Показал он Герасиму, как ловчее держать заготовку, чтобы она одним концом упиралась в верстак, а другим — в кожаный нагрудник.
— Гляди: что нужное, оставить, а лишнее стесать.
— А с чего глядеть-то?
Харитон смутился. Он, опытный, знал колодку наизусть. А мальчишке нужен был какой-то образец.
— Тогда гляди, к примеру, на свою ногу…
Герасим тут же разулся и посмотрел: нога как нога — ничего в ней особенного нет.
— А чего на неё глядеть, — с досадой сказал он.
— Неправда твоя. Рази не видишь: нога у человека хитро устроена. Знаешь вот, на чём ты стоишь?
— На подошве.
— И да, и нет… На двух подушках, которые есть в подошве, — на пяточной и носочной. Глянь, а между ними мосток поднимается арочкой. В нём спрятана косточка-пружинка. Ты идёшь, а она мягко пружинит.
— А пальцы зачем?
— Пальцы ноге дадены исключительно для ходьбы. Пяткой ступаешь — пальцами отталкиваешься. Такая у них работа! Да и вообще, любая косточка, любая мышца в ступне для своего дела предназначена. И обувка не должна мешать, а помогать в ходьбе. Поэтому-то и строгаем колодочку точно по ступне.
Уразумел Герасим. Взгромоздил он босую ногу на верстак и принялся по ней резать колодку.
Увидев это, сапожники рассмеялись. А он знай делает своё дело. От усердия даже язык прикусил.
— Шибко не размахивай, — предупредил Харитон. — Не ровен час, пробьёшь нагрудник тесаком, калекой останешься.
Смастерил Герасим колодку: точь-в-точь его правая нога.
— Добро! — похвалил Харитон. — Теперь по ней левую строгай.
Но Герасим пока ещё так не умел. Ему нужно было на образец смотреть. Скинул он левый сапог, вытянул ногу на верстак. И опять вызвал всеобщий хохот.
Да пусть себе смеются! В мастерской ведь не так часто бывает весело. Медленно приходило к Герасиму мастерство. Бывало, и запорет заготовку. Сразу же мастер тут как тут: штраф, мол, с учителя за то, что недоглядел.
Но всё-таки умение накапливалось. Пришла пора получить Герасиму своё первое жалованье. Разделил он его на три равные части. Одну часть — за квартиру, вторую — Марфе на харчи, а третью отнёс в сапожную лавку.
Давно уж он приметил её на Обводном канале. Там торговал чернобородый еврей. В свободное время Герасим с Бедолагой ходили поглазеть на маленькую мутную витрину. Были там выставлены всякие нужные сапожные инструменты, гвозди, дратва, канифоль, даже — липка и верстак.
С завистью рассматривал Герасим всё это богатство. Да пока не на что было покупать, он и не входил в лавку. Но твёрдо решил: «Вот появятся деньги — начну постепенно приобретать кимряцкое хозяйство». Уже завёл для него крепкий сундучок с прочным замком, — чтоб, не дай бог, Марфины ребятишки не растащили по недомыслию.
Однако ж, когда пришёл срок, с первой получки удалось Герасиму купить лишь коробку мелких гвоздей да моток дратвы.
…Шло время.
Как-то приехал в мастерскую седой есаул заказывать колодки для новых сапог. Сильно прихрамывая, он с трудом поднялся на второй этаж.
Хозяин встретил его с заискивающим почтением.
— В прошлый раз вам колодки исполнял Кузьмин. Удачными ли получились сапоги?
— Нет, — мучительно морщась, ответил есаул.
— А позапрошлый — старик Голубев…
