Красный башмачок - [2]
Босоногие ребятишки влезли в чан. Положили друг другу руки на плечи, сомкнули хоровод и затянули старинную песню:
Это бесконечно повторяемое заклинание, казалось, помогало ребятам не свалиться в чан. Поначалу было занятно скользить по сырым шкурам. Но постепенно силы стали оставлять. Начало щипать голые пятки. От монотонных движений и дурного запаха стала кружиться голова. Герасим едва дождался заводского гудка, известившего о конце работы.
В награду за усердие с мальчишками расплатились не деньгами, а… пирожками.
Получил свой пирог и Герасим. Усталым вышел он за ворота. Моросило. Сыпал нудный дождик пополам со снегом. Вконец промокшая, дрожащая всем телом Бедолага встретила мальчишку на дороге. И странно: он ей несказанно обрадовался. Было приятно, что он не один.
И опять он погладил собаку. Она жалостливо заскулила.
— Да, правда, ты ж голодная, — спохватился Герасим. — Хочешь пирога?
Первый отломленный кусочек Бедолага проглотила не моргнув. Герасим дал ещё. И опять она с жадностью схватила кусок. Он снова отломил… От пирога вкусно пахло постным маслом и запечённой капустой. У Герасима текли голодные слюни. Но он не решился отказать Бедолаге и скормил ей весь свой «заработок».
Повеселевшая собачонка побежала провожать его домой.
У Марфы за столом как раз вечеряли. На столе дымился чугунок с картошкой, сдобренной поджаренным чухонским шпиком. Собралась вся семья во главе со Степаном, Марфиным мужем.
Но к столу Герасима не пригласили: посчитали, что он сыт. А Марфа ещё и упрекнула его:
— Мог бы ребятишкам гостинца принести — пирог-то дали большой.
Герасим ничего не сказал про Бедолагу. Он не обиделся на Марфу. Замотанная жизнью, она превратилась в патлатую ворчливую бабу. А ведь была когда-то в деревне первая резвушка…
На следующее утро Герасим собирался на работу вместе со Степаном. Они выпили по кружке заваренного смородинным листом чая да закусили горбухой хлеба. И ушли: Степан — в мастерскую, Герасим — опять к воротам кожевенного завода.
И надо же такому случиться: опять ему встретилась Бедолага. Радостно завиляла хвостом.
Всё повторилось, как в первый раз: мастер отобрал четверых мальчишек и в придачу его, белозубого.
Опять они мяли лайку и опять заработали по пирогу. И снова Герасим свой пирог почти весь скормил Бедолаге — только оставшиеся крошки стряхнул себе в рот.
Так продолжалось несколько дней. Пока однажды Марфа не подняла крик:
— Степан, да устрой ты его куда угодно! Только бы не воняли его ноги! Задыхаюсь… Дети кашляют… И ещё собаку привадил.
— Где? — спросил Степан.
— У крыльца ошивается.
Степан вышел. У Герасима сжалось сердце. Что будет с Бедолагой? Прогонит ведь!.. Он так к ней привык. Но вступиться за животинку не посмел: сам тут был на птичьих правах…
Тем временем за дверями послышался грохот и стук. Степан с кем-то разговаривал, но трудно было разобрать. Собака не лаяла.
Наконец Степан вернулся.
— Выгнал? — спросила Марфа.
— Под крыльцом конуру устроил.
Марфа в злобе бросила ухват об пол.
— Все вы против меня собравшись… — И заплакала.
— Не кричи, Марфа. Хуже зверей живём. Добро делать разучились. Пускай собачонка себе живёт. Детишкам будет с кем играть.
Марфа дулась целый вечер. А потом сама же собрала с мисок кусочки и накрошила Бедолаге похлёбку.
Странная была эта Марфа. Орала злобно, а делала по-доброму. Видно, непроглядная нужда сделала её такой. Своих четверых ребятишек она щедро награждала подзатыльниками и не менее щедро ласкала и жалела. Вечно она торчала у плиты. Варила и стирала, и беспрерывно обтирала руки о грязный передник.
Именно Марфа настояла на том, чтобы Степан отнёс мастеру присланный из деревни окорок.
— Не подмажешь — не поедешь.
И действительно, окорок возымел своё действие: Герасима взяли учеником в колодочную мастерскую Булгакова. Находилась она рядом с фабрикой «Скороход», и делали на ней колодки, по которым на фабрике шили башмаки.
Поначалу Герасима определили мальчиком на побегушках. Бегал он под навес лесопилки укладывать в штабеля буковые чурки. Потом бежал к рубщикам помогать колоть толстые круглые брёвна. Потом относил болванки пропаривать в паровом котле. Затем нужно было намыливать распаренные болванки и укладывать их сушить в клети. Всюду поспевай, а в награду — одни подзатыльники.
Когда наступала пора тесать из тех болванок заготовки, работы у Герасима ещё прибавлялось. Рубил заготовки самый сильный и меткий сапожник Харитон. Было страшно смотреть, как он, придерживая одной рукой болванку, строгал её острым, словно бритва, топором. Ни одного неверного удара, ни одной лишней стружки не спустит с деревяшки. Ну, а Герасим хватает на лету заготовки, прячет в мешки и только успевает убирать вокруг колоды стружку.
Брались рубить заготовки и другие. Но у них получалось хуже: много дерева шло в отходы, да и сами заготовки часто выходили кривыми и косыми. Уж никуда не годились, ими топили печь.
Однажды кто-то оставил у печи мешок с заготовками. А Герасима как раз снарядили печи топить. Мальчишка и побросал всё, что было в мешке, в огонь.
