Красный Адамант - [28]

— Да с какой же стати, — говорю, — ты у меня спрашиваешь? Я твоего хозяина и знать не знаю. Позвони ему да спроси.

— У меня его домашнего телефона нет, и в книге его нет, говорит. — А я видела, как они с Коби в ваш подъезд заходили, ну и я зашла и у соседей внизу спросила. Соседи сказали, к вам поднялись, я подумала, может, вы знакомые….

И эта туда же, знакомые! И эта чего-то там видела!

— Соседи сказали, они спрашивали про какие-то тряпки, вот у вас, я вижу, полно всяких тряпочек…. Нашли они, что им нужно?

— Нашли не нашли, ты, главное, не беспокойся.

— Полиция тоже, — говорит, — обыск делала, всех работников спрашивали, и меня тоже спрашивали.

— Что же они такое искали? — интересуюсь, а у самого творог комом в пищеводе встал. Неужели и она в курсе?

— А я не поняла. Они не сказали, спросили только, может, я видела, может, кто-нибудь что-нибудь прятал, а мне смотреть некогда, поворачиваться надо, а в тот вечер народу было особенно много.

Слава Тебе Господи.

— Ну и ладно, — говорю, — полиция сама разберется.

— И Коби найти не могу… — и покраснела вся. — Сотовый его телефон не отвечает, а домашнего я не знаю… И фамилии не знаю… Может, у вас Коби номер есть?

— Это кто же такой, — говорю, — Коби?

— Официант, рыжий такой, со мной вместе работал… Он к вам приходил с хозяином. Хозяин его потом во дворе бил… За что он его бил? Он так кричал, бедный… — И у самой в глазах слезы.

— Вот уж понятия не имею, — говорю. — И номера у меня никакого нет.

Вряд ли у нее с этим Коби было что-либо серьезное, вон даже фамилии его не знает. Ну, поплачет немного, не мое дело.

Надоела мне эта тягомотина. Знать она ничего не знает, и в полицию ее наверняка больше не потянут, опасности для меня не представляет. Прямо выгнать неудобно, ну ладно, думаю, сейчас она сама уйдет, и предлагаю:

— На вот, подкрепись, а то ты худенькая какая, — и подаю ей бутерброд, который себе к кофе заготовил.

Она было руку протянула и отдернула.

— Ой, говорит, — что это вы, сыр вместе с колбасой.

— А ты что, — говорю, — религиозная?

— Нет, просто я не голодная, спасибо. И вообще мне пора.

И ушла. Тогда только удалось дозавтракать спокойно, но аппетит уже не тот.

3

Я-то думал, буду сидеть один, скучать-тосковать и обдумывать дальнейший план жизни, но вместо этого настоящий посетительский день.

Снял я панно недоделанное со станка, выбрал лоскуты, которые потолще, ворсистые такие, чтоб ничего не прощупывалось, чистенько закатал в них камушки, завязал узелки. А завязал на этот раз умно, камушек не в узел, как раньше, а между двух узлов, так, чтоб выковырять легко, не распуская все изделие. Кто не знает, тому ни в жизнь не догадаться, а я сразу увижу — где у меня как бы три узелка подряд, там средний и есть камушек.

И только натянул основу, опять звонок в дверь. С Азамом вроде договорились на вечер, значит, это либо нянька, либо Татьяна сподобилась. На случай, если нянька, поехал открывать в кресле, чтоб сразу составила себе правильное представление. Да и Татьяне не вредно напомнить. Хорошо, что камушки успел закатать.

Да еще как хорошо!

Это из полиции ко мне явился, правда в штатском. Добрались наконец-то.

Все путем, вежливо, удостоверение в дверях показал, хочу, говорит, задать вам несколько вопросов. Ну давай, задавай, я готов, все дни обдумывал. Хотя поджилки, конечно, трясутся.

Как положено обеспокоенному гражданину, спрашиваю, по какому, мол, поводу.

Сейчас, говорит, все выясним по порядку. Имя-фамилию записал, книжечку назад листнул и спрашивает:

— В полицию звонили, жаловались?

Тут я, прямо с самого начала, чуть ошибку не допустил. Чуть было не сказал, нет, мол, с какой стати. Но спохватился вовремя и говорю:

— Вон оно что! Это вы только сейчас отреагировали? Верно, звонить я звонил, но толку никакого.

— Один раз звонили? Когда? — а сам в книжечку смотрит.

— И один-то раз зря. Когда? Давно уже, больше месяца. Сколько мы тут мучений приняли! Как вечер, стереосистема ихняя бум-бум, трах-трах, да песни орут, а после столы-стулья убирают, опять полночи грохот… Вот, а вы явились, когда уж и ресторан закрылся. Так что спасибо, уже не нужно, и без вас стало тихо.

Но трудно надеяться, что теперь уйдет.

Не ушел, конечно, а продолжает:

— И больше не звонили?

— Да что толку-то? Больше не звонил.

— Так, — говорит и в книжечку пишет. — Следовательно, у вас к ресторану отношение было плохое?

— Я, — говорю, — по ресторанам не хожу и отношения к ним не имею.

— Я вас про данный конкретный ресторан спрашиваю.

— Да он закрыт, какое к нему отношение. Дай Бог, чтоб и не открывался.

— А раньше? Когда был открыт? Вы хотели, чтоб он закрылся?

— Я хотел, чтоб было тихо.

— И что для этого делали?

— А что я мог сделать? Их просил да вам звонил, и ничего не помогло.

— А что помогло? Почему он закрылся?

Это он подкапывается узнать, не я ли в полицию сообщил, то есть не видел ли я чего.

И вот тут очень важно соблюсти правильную меру. Я еще из России усвоил, что по своей инициативе с информацией высовываться нечего, даже с самой безопасной. Однако они уже много кого опросили, и разные обстоятельства им известны. Если совсем ничего не расскажу, сразу подозрение. Значит, рассказать надо, но очень, о-очень аккуратно. По большей части строго придерживаться фактов, но при этом все, что сказал Ицик, и что официанточка, и что соседи снизу могли сообщить, все это надо держать в уме и соответственно излагать.