Красные валеты. Как воспитывали чемпионов - [105]
— Само собой, не веруешь в Господа? — спросил он погодя.
— Так точно, товарищ подполковник. Я комсомолец.
— Хм… семёновец не верит в Господа… И я не верую, а знаешь, почему? Христос дал себя распять, а я — не дам, никогда и никому! А ты дашь? Молчи, молчи, кадет, это вернее! Меньше слов — сохранней и пуще уважение…
Мне наскучил мой сосед. И я, выпускник Саратовского суворовского военного училища старший вице-сержант Пётр Шмелёв 187 сантиметров роста, 95 килограммов веса, мягкими светлыми волосами и белоснежными зубами, отправился в буфет. Зачем я туда попёрся, даже не помню. Наверное, осточертело почтительно слушать подполковника. Он со мной обращался как с денщиком…
В пустом шатком вагоне я высосал из горлышка полбутылки шампанского. Я спросил в буфете лимонад: предложили мутный, с хлопьями. А друзья и знакомые называли шампанское «газировкой». Я его доселе и не пробовал. Вот я и взял, раз газировка. Жажду вроде приморил, бутылка почти на литр, но что за кислятина! А потом немножко зашумело и как-то всё добрее стало. Я сообразил, что такая газировка — вещь.
О заледенелые окна разбивались серо-чёрные дымы паровоза. Попахивало угольком и запущенным туалетом. Лязгая болтались двери незанятых купе. В дальнем купе общего вагона «грузили» по-чёрному: шибало водкой, дешёвыми рыбными консервами и махрой, а из несколько бестолково выкрикиваемых слов, одно непременно было вершиной матерщины.
Возвращаться к бледному артиллеристу не горело, а на сердце, ни с того ни с сего, сделалось и вовсе празднично. Это меня опекала «газировка». «Почему шампанское — жидкость, а называют сухим?» Я побрёл по вагонам и пристал к компании студентов-практикантов, их ждали дипломные проекты. Моя недопитая бутылка тут же пошла по рукам: глоток на брата. Я спустил в «21» скудные проездные и перочинный нож. После вернул 50 рублей и снова всё спустил. Студенты презентовали мне червонец и выставили из игры.
Поезд одичало громыхал на стыках, и я откатил дверь неслышно. На коленях у артиллериста, овалив спину, сидела… женщина! Лоб, заваленный локонами, — на широком золотом погоне, подол платья смято подоткнут за лакированный поясок, трусы скручены до клинышка смоляных волос.
Вот это «просмотр дела рук своих»! От растерянности ноги у меня приросли к полу. И отвернуться-не отворачиваюсь. Чёрти что!..
Настольная лампа как раз отбрасывала свет на раздвинутые ноги с оброненными к лодыжкам чулкам. Живот чуть провисал, с него не успели сбежать розовые рубцы от трусов и пояса, тоже подвёрнутого кверху. С плеч платье было насильно приспущено так, что одна грудь перекошено выпирала наружу. Подполковник, кажется, не целовал, а пил её сосок.
Налетали тени, и лампа вспыхивала ярче, а кожа — бесстыдней, тягостно заманчивей.
Эту заманчивость я принял ударом: не грубостью желания, а безумной торопливостью сердца и дрожью с головы до пят. С тряской вагона упруго покачивалось сведённое истомой ещё не обабившее, крепкое, хотя и немолодое, тело.
Стоном отзывалась женщина на поцелуи. Они были такими долгими. Ей-ей, могли задушить её…
— Катя, Катя… — шептал офицер с жадной торопливостью. — Да как же так?! Господи, где ж я тебя встретил! Милая…
Я бесшумно задвинул дверь. Борзό неслись столбы, домишки, деревья в подсинённом воздухе. В стёкла стегала взвихрённая и тоже синеватая снежная пыль. Я ушёл в другой вагон, напился воды из бака. Голоса за спиной, матерясь, зазывали на водку. Краем глаза увидел в купе проводника какого-то путейного чина, прочих нельзя было угадать за дымом и полумраком: свет в купе еле светил. Я махнул рукой и скачущими, пьяными переходами, обдающими колючей стужей, подгорелостью стальных тормозов, угольной гарью и особенной дробной звонкостью колёс на стыках, вернулся к студентам.
«Катя, Катя!..»
В общих вагонах пованивало нечистым бельём, луком, махоркой и застарелой грязью из-под нижних полок. Одёжка почти у всех была одна — ватник, по холоду его не снимали, а вместо фабричных чемоданов стояли самодельные — из фанеры, или хитро увязанные мешки, корзины и котомки. Идти приходилось с оглядкой, дабы с разгона не вляпаться лицом в сапог или подшивной валенок какого-нибудь дяди со второй полки. И ещё пол — в окурках, плевках и шелухе семечек.
Студенты тоже пили, но не водку, а заветный портвейн «Три семёрки» и заедали пирогом: торговки продавали их на перронах. Начинка: капуста или картошка. Мне сунули кусок — я отказался. Ещё бы, с час назад, по настоянию артиллериста, я закусил его шпротами, сыром и булкой с чаем! Студентов гуртовалось много: человек двенадцать, держались они дружно. Блатная шушера из поездных их сторонилась.
«Катя, Катя!..»
Я забрался на третью багажную полку. Заснуть и не пытался. И не потому что лежал на досках и без шинели под головой. Я видел те отяжелённые возрастом ноги и то место, которое отроду не ведает солнца и оттого сыто-белое, очень нежное и гладкое. И смоляной высокий клин волос — в нём ещё примятость, заглаженность от трусов. И ту грудь, распёртую соком. И мужчину с мальчиком лет семи, провожавшими женщину, я прошёл мимо, отыскивая вагон. Мужчина и мальчик махали женщине с перрона, а она (эта самая Катя) что-то шептала в стекло и вытирала платочком глаза… А подполковник, наверное, сел на ходу, потому что появился позже. Шагнул в купе, буркнул: «Сиди» — когда я вскочил. Сунул под диван чемодан, а саквояж положил на диван. Скинул шинель — снежинки дотаивали на сером сукне. Я поймал запах крепкого, но душистого табака и суховато-чопорный — одеколона, нет, не гарнизонного «шипра». И уже разглядев меня, подполковник заметил одобрительно:
Обладатель титула «Самый сильный человек планеты», знаменитый атлет Юрий Власов рассказывает в своей повести о личном опыте преодоления жизненных невзгод, способности противостоять недомоганиями и болезням, умению поверить в себя и свои силы путём физических тренировок и самовнушения. Этот потрясающий дневник наглядно доказывает правоту автора («Жизнь — это всегда акт воли!», «Без преодоления себя ничего не добьёшься!») и протягивает руку помощи каждому, кто попал в сложные жизненные обстоятельства, но не желает сдаваться.© бушмен.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга «Соленые радости» написана известным советским спортсменом, неоднократным чемпионом мира Юрием Петровичем Власовым.Герой произведения – тоже атлет – задался благородной целью изучить природные закономерности силы. В последнем, самом сложном эксперименте, поставленном на самом себе, герой допускает ряд просчетов, которые серьезно отражаются на его физическом состоянии.Преодолению трудностей, возникших в результате экспериментальных просчетов, и победе, прежде всего над самим собой, посвящается это художественное произведение.
Народный университетПедагогический факультет№ 4 1989Бывший чемпион мира по тяжелой атлетике Ю.П.Власов рассказывает о значении физической культуры и спорта, как одного из оздоровительных средств, об отличиях большого спорта от обычного, о взаимоотношениях большого спорта с обществом, о допингах.
Цензурные ограничения недавнего прошлого почти не позволяли Ю. Власову — известному общественному деятелю, писателю, спортсмену — публиковать свои произведения. В сборник «Стужа» вошли впервые издающиеся рассказы и повести, написанные автором еще пятнадцать — двадцать лет назад.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Герой Советского Союза генерал армии Николай Фёдорович Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Он внёс огромный вклад в развитие теории и практики контрнаступления, окружения и разгрома крупных группировок противника, осуществления быстрого и решительного манёвра войсками, действий подвижных групп фронта и армии, организации устойчивой и активной обороны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева..
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.