Красные плащи - [7]
Спасибо отцу, отдал за Притана — пусть всё его имущество состояло только из пары крепких рук и доброго сердца. Форкин, вернувшийся тогда с воины, помог молодым построить жилище иначе не справиться, слишком много времени уходит на работу для господина. Дом удался, не хуже, чем у других!
Тионе тоже приходилось трудиться от зари до зари — не только в поле, но и за ткацким станком, изготовляя льняные и шерстяные ткани для господина, а затем, выполнив тяжёлый урок, — для мужа и себя, чтобы к зиме сшить хитон и пеплос из грубой материи.
Здоровыми, послушными растут Аграна и Ксандр, похож на старших и пятилетний Лавр. Теперь у них есть своя коза, несколько кур, вдоволь чечевицы, иногда бывает оливковое масло и кислое виноградное вино. Однажды Тиона задумалась — если бы илоты отдавали господину хотя бы вполовину меньше того, что выращено и создано трудом их рук, то все жили бы сейчас не хуже Пистия. Интересно, зачем господину столько всего? А тут ещё сосед Форкин говорил, что у господина только дочь, жена умерла несколько лет назад, а новую он в свой дом вводить не хочет...
Откуда знать Тионе, что всего этого добра едва хватит, чтобы расплатиться за роскошное оружие и доспехи благородного Эгерсида?
II
Солнечный свет стремительно врывался в долину, заполняя её, преследуя убегающую тень гонимых быстрым ветром облаков. Ярким золотом, пурпуром вспыхивали сверкающие наконечники копий, бронзовые шлемы и алые плащи шагавшего в колонну по три пентекостиса[29].
Стоявшие на вершине небольшого холма эфор[30] Эвтидем и лохагос[31] Главк увидели, как заиграл солнечными бликами наконечник копья, несколько раз поднятого в голове колонны; вскоре донеслись звуки трубы и обрывки поданной зычным голосом команды. В колонне, шедшей единой лентой, произошли изменения: вторая эномотия[32] приняла влево и ускорила шаг, выходя на один уровень с первой. Третья эномотия приняла влево на восемь шагов и перешла на лёгкий бег, а четвёртая, уйдя влево на двенадцать шагов, догоняла остальные подразделения быстрым рывком.
Скорость движения всех эномотий была такой, что они практически одновременно сформировали первую шеренгу монолита[33].
Ещё команда, подтверждённая напевом трубы, — и монолит разомкнулся на ходу, стал рыхлым, похожим на расслабленный кулак. Но вот задние полуфилы[34] одновременно сделали шаг влево и быстро вошли в интервалы между передними. Теперь пентекостис шёл развёрнутым строем. Уже видны похожие на металлические статуи фигуры воинов, чётко различим символ — чёрная лямбда[35] — на их щитах, слышна тяжёлая поступь бронированной пехоты.
Дав несколько мгновений полюбоваться своей грозной красотой, атакующий пентекостис разом перешёл на размеренный бег. Топ — топ — топ — топ — дружно били в землю окованные бронзой и медью ноги, неся тяжёлое тело монолита. Добежав до подножия холма, строй остановился как вкопанный; вновь команда — копья подняты листовидными наконечниками вверх, коринфские шлемы откинуты на затылок. Теперь у пентекостиса появились человеческие лица, много человеческих лиц.
Сопровождавшие эфора молодые воины вполголоса обменивались словами восхищения — они были свидетелями безупречных действий пентекостиса, которым командовал Эгерсид, по праву считавшийся лучшим бойцом Спарты на мечах! Вот он, не знающий поражений, стоит на правом флаге, слегка опираясь на отклонённое копьё, смотрит на эфора и лохагоса спокойно — уверенным взглядом. В самом деле, к чему волноваться пентеконтеру[36]? Разве допустил он хоть одну ошибку в командовании, а пентекостис — в исполнении команд? Но именно отсутствие повода для придирки и раздражало Эвтидема. Чуть повернув голову, он одним взглядом успокоил свиту.
— Весь лохос, — бросил эфор почтительно ждавшему его указаний Главку.
Вновь звучат команды: чётные полуфилы поворачиваются кругом и перестраиваются вслед за нечётными. Теперь каждая фила стояла в колонну по одному, а эномотия, включавшая три филы, — в колонну по три. Вот они пошли с правого фланга друг за другом: колонна из трёх рядов — фил — эномотия; две эномотии — двойная эномотия. Две двойных эномотии — пентекостис, два пентекостиса — грозный спартанский лохос. Каждый командир идёт в голове своего подразделения, на правом фланге; при развёртывании в боевой порядок — фалангу-монолит — все они оказываются в первой шеренге, личным примером ведя бойцов. Замыкают колонны подразделений бывалые суровые воины: они наблюдают за порядком в тылу строя на марше и в бою.
Эвтидем опытным глазом отмечал малейшие недостатки в действиях, состоянии вооружения и снаряжения. От него не укрылась даже отлетевшая застёжка кнемиды[37] на ноге воина третьей филы первой эномотии. К сожалению, первого, а не второго пентекостиса, которым командует Эгерсид. Впрочем, эфор понимал — публичная придирка к такой мелочи только повредит ему самому; лохос укомплектован зрелыми бойцами, отнюдь не вчера познакомившимися с военным делом. Они вдоволь позубоскалят над государственным мужем, не сумевшим увидеть в прекрасно подготовленной части ничего, кроме расстёгнутой поножи, и разнесут слух об этом по городу — глядите, какого эфора выбрали на свою голову! В следующий раз не будьте глупцами, смотрите в оба!
Маршалы Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, И. С. Конев и A. M. Василевский, генералы И. Д. Черняховский и Н. Ф. Ватутин... Им и другим прославленным полководцам Великой Победы посвящается эта книга.Новая книга современного писателя-историка В. Щукина посвящена маршалам Г. К. Жукову, А. М. Василевскому, К. К. Рокоссовскому и другим прославленным полководцам Великой Победы.С задней обложкиИстория знает немало примеров поражений крупных, хорошо подготовленных армий лишь потому, что во главе их стояли личности, не соответствующие масштабу решаемых задач.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.