Красное зарево над Кладно - [40]

— Так и есть, ты прав, мы будем и у нас действовать по-большевистски.

— Говори, с чего начинать! — раздается снова в буфетной.

— Созовем общее собрание нашей организации. Обратимся в Прагу. Соберем совещания и конференцию. Будем требовать созыва съезда партии. Будем требовать изменения политики партии. Признания Советов. Посылки делегации в Россию. Предъявим требования предпринимателям. Будем бороться против новых спекуляций аграриев. Неуклонно настаивать на выполнении обещаний, которые были даны во время борьбы за национальное освобождение. Двинемся на борьбу за социалистическую республику. Как думаешь, Ванек, двинемся?

— Как ты можешь меня вообще спрашивать! — удивляется задетый Ванек. — Думаю, что мы с тобой знакомы достаточно, и ты должен знать, что шахтеры никогда не складывают оружие.

— Вот и хорошо. Возьмемся за это, товарищи! Но сейчас время по домам. Маржка уже сверкает на меня глазами. Уже за полночь, а мне предстоит еще здорово повозиться.

— Ну, это понятно, раз жена ждала столько времени. Ну, тогда и в самом деле мы не станем тебя больше задерживать. А ты на нас, Маржка, не гневайся. Завтра воскресенье, можете, стало быть, ночь продлить, — острят шахтеры.

— Э, чего только в голову вам не приходит, — защищается Тонда. — Меня ждет купанье. Я обещал Маржке, что нынче вымоюсь, она уже приготовила корыто и воду.

— Не сегодня, вчера обещал, — сердится Маржка. — Еще со вчерашнего дня корыто и вода на плите ожидают. Сегодня уже воскресенье. Ты думаешь, что из-за тебя я среди ночи снова буду затапливать?

— Ничего не поделаешь, Маня, разговоры бесполезны. Купанье намечено, я всей душой приготовился, а если вода остыла, придется затопить.

Мальчик-буфетчик собирает скатерти со столов, ставит стулья на столики, чтобы удобнее было подметать пол, опускает шторы на окнах, гасит свет, и товарищи расходятся.

Идут и Тонда с Маней.

На заводской отвал вылили шлак. Красное зарево залило Кладно и окрестности. Тонда на ходу прижимает Маржку к себе.

— Смотри, как красиво сияет наш красный Кладно!

У СТАРОГО ВАНЕКА ИМЕЮТСЯ СВОИ ВЗГЛЯДЫ НА ПОЛИТИКУ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ПАРТИИ

Декабрьский вечер. Кладно покрылось белым снеговым покрывалом. Шахтерские домики на Пругоне обрели новый вид. Весь Пругон словно помолодел и похорошел. Уличные нечистоты и грязь исчезли под белоснежным покровом.

Пругон раскинулся по склону. Домик лепится к домику. Стены, террасы, заборы, дворы, хлевики, навозные кучи, уборные, улички, лесенки, калитки — все тут перемешано и словно нагромождено одно на другое.

В жаркое летнее время здесь пыль, духота и зловоние, от которого можно задохнуться. В дождливую пору здесь непроходимая слякоть. Зимой гололедица от замерзшей грязи и нечистот, растекающихся по дворам и улицам. Пругон не имеет канализации. Ее здесь нельзя, мол, проводить, так уверяют мудрые отцы города и строительное ведомство во главе с городским архитектором Ракосом. Каменистый склон покоится на глинистом основании. Если копнуть поглубже, это могло бы нарушить равновесие и каменистый слой, находящийся на скользком глинистом основании, мог бы прийти в движение.

— Вообще не следовало позволять строиться на Пругоне, — доказывает на заседании городского совета достойный представитель капиталистической Пражской металлургической компании господин инженер Немечек. — Город, собственно говоря, никогда не давал разрешения строиться на Пругоне. Люди строились сами, как кому в голову взбрело. Бессистемно лепили домик к домику, никакой планировки для них не существовало. Поэтому они сами виноваты во всех безобразиях, которые существуют на Пругоне. Город за них не отвечает. Поэтому он не обязан благоустраивать. Требование замостить улицы — бессмыслица. Проводить канализацию — вопиющая глупость. На Пругон ко многим лачугам вообще нельзя подъехать? Приносить уголь и уносить навоз приходится в корзинах? Это, конечно, правда. Однако жители Пругона виноваты в этом сами. Зачем было так беспорядочно, без ладу и складу, строить? Впрочем, десятки лет на лошадях по Пругону не ездили. Транспортными средствами здесь были только корзина, тачка или, в лучшем случае, маленькая шахтерская четырехколесная тележка. Что могли делать отцы и деды, должны делать и дети. Жаль каждого галера. Как выросли бы дополнительные городские налоги, если бы Пругон пришлось приводить в порядок! Я протестую, протестую от имени Пражской металлургической компании против включения в бюджет какой бы то ни было суммы на благоустройство Пругона. Наша компания, как самый крупный налогоплательщик города, этого просто не позволит! Не позволит, господа!

Так говорит господин старший инженер Немечек и так говорили до него другие почтенные представители Пражской металлургической компании в городском самоуправлении.

Пражская металлургическая компания не позволила. Не позволила она, не позволили и другие капиталистические компании, чтобы в Кладно вообще проводились какие-нибудь полезные мероприятия.

Не позволили строить ни сиротский приют, ни богадельню. Не позволили замостить улицы. Не позволили даже осуществить меры по обеспечению города в достаточном количестве водой — питьевой и для хозяйственных нужд. Целыми часами женщинам приходится с ведрами и ушатами простаивать в очередях у уличных колонок. Воду закрывают, и она идет только в определенные часы. Доберские источники, откуда в Кладно поступает вода, не настолько обильны, чтобы удовлетворить возрастающие потребности. Строительное ведомство поэтому не позволяет в Кладно ставить ванны в квартирах. Не позволяет устраивать ватер-клозеты. Часто даже не позволяет из соображений экономии проводить в квартиры водопровод.