Красное зарево над Кладно - [17]
Сим объявляется и приказывается, чтобы каждый остерегался всяческих скоплений, имеющих целью бунт, всевозможных подстрекательств к нему и какого бы то ни было участия в нем и подчинялся распоряжениям властей, которые во пресечение вышеуказанного преступления будут изданы; в противном случае каждый, кто допустит подобное преступление по объявлении этих распоряжений, будет согласно осадного положения судим и с м е р т ь ю н а к а з а н.
Дано сие императорско-королевским окружным управлением в Кладно, дня 7 мая 1918.
Императорско-королевский окружной начальник».
Да все вы это и сами хорошо знаете. Это вывешено на каждом углу. Я смотрю на Карела и ничего не понимаю. «Это все-таки не то, — говорю. — Нужно написать, что произошло. Оповестить людей и общественность о том безбожном произволе, который у нас творится».
— Ну, а что редактор? Что он тебе ответил? — нетерпеливо спрашивают шахтеры.
— Что он ответил? Чтобы я, дескать, не сходил с ума. Не может, мол, он рисковать конфискацией газеты. Могут в конце концов «Свободу» и вообще закрыть. Впрочем, дескать, говорит, в «Свободе» и о Качаке пишется. Знаете, что там есть? Посмотрите. Вот вам.
Гонза Ванек останавливается на дороге. Вынимает из кармана «Свободу». Показывает газету так, чтобы на нее падало зарево, и читает:
Во вторник утром на этой неделе был застрелен мельником на Роушмидской мельнице на Качаке рабочий Голечек. Брат убитого ранен».
— Так, товарищи. Вот вам. Голечек был застрелен. Сколько же таких Голечеков из нашей среды застрелили! Сколько их еще застрелят! Чорт возьми! А мы… Говорить о подготовке — провокация, нужно бы об этом сообщить. «Свобода» может быть конфискована. Нет, товарищи, тут решительно что-то не то. В России, должно быть, не так делали.
Остальные, входя в проходную шахты, покачивают головами и ворчат себе в усы:
— Нет, в России-то, должно быть, не так делали.
ВЕЛИКИЙ ПЕРЕВОРОТ — 14 ОКТЯБРЯ 1918 ГОДА
Понедельник, 14 октября 1918 года. Дороги и тропинки к кладненским шахтам ожили. Шахтеры идут на утреннюю смену. Идут к Максовке, Шёлерке, Роне, Кюбецку, к Прагодолам и так далее. Идут из Розделова, Дубьего, Либушина, Доброй, Држини. Идут также из-под Пругона и брезонской колонии на Энгерт.
Выходят поодиночке, а чем ближе к шахте, сливаются во все большие группы. Сегодня при встрече как-то неуверенно поглядывают друг на друга. Шахтерское приветствие «бог помочь» произносят едва слышным топотом. Глядят под ноги, словно стыдясь друг друга, опускают глаза в землю. Как же не стыдиться! Каждый чувствует, что ему не следовало сегодня быть здесь. Не следовало бы идти на работу.
Следовало идти не сюда? А куда же, если сегодня понедельник и самый обыкновенный, будничный день? Куда должен идти в такой день шахтер, если не на свою шахту, работу?
А все-таки. Разве вы, ребята, про это не слышали? Сегодня мы не должны идти на шахту на рабский труд.
Сегодня надо идти на демонстрацию! Демонстрация? По какому поводу? Кто спрашивает, по какому поводу? Проклятье, чорт побери, разве мало такого, что следовало бы изменить? Разве мало причин протестовать и бунтовать? Неужели нас уже совершенно оболванили и одурачили? Проклятая война, неужели ей конца никогда не будет?
Дадим себя поработить вконец? Будем спокойно глядеть, как один за другим подыхаем с голоду? Почитайте-ка «Свободу». Вы там прочтете, до чего мы все дошли в последнее время и как поступают с бедным людом. В Дубьем вдова Халоупки с четырьмя маленькими детьми уже три недели как выселена на улицу. Слышите, буквально на улицу. Выселили ее господа из Пражской металлургической компании. Жила она в заводской квартире. Мужа убили. Господам понадобилась заводская квартира и потому — вон отсюда. Живи на улице! Бедняку и этого много. Вот вдова с детьми неделями и живет на улице, под брезентом. Поглядите на железную дорогу. На всех линиях с сентября военная полиция. Ей велено не только проверять документы, но и следить за тем, чтобы никто не провозил тайком продовольствие. Знаете распоряжение министра, изданное по этому поводу? Запомните:
«Кем бы то ни было переносимое либо перевозимое какое бы то ни было количество зерна либо муки, будь то в самом наименьшем количестве, подлежит безусловной конфискации».
Да, мука в самом наименьшем количестве подлежит конфискации. А в самых наибольших количествах, целыми вагонами, спекулировать можно! Разве это какая-нибудь тайна, что каждую минуту из Кладно в Вену отправляется контрабандой целыми вагонами мука. Руководитель снабжения окружной начальник советник Россыпал умеет делишки обделывать. В Кладно муки нет. Но в Вену для господ ее посылают нелегально в самом большом количестве. Те, что на Качаке с голодухи грабили припрятанные запасы, теперь осуждены. Совершили преступление, состоящее в нарушении права частной собственности. Богачи же имеют право совершать преступления, состоящие в лишении бедняков жизни. Вы знаете, чем кончилось дело с роушмидским мельником? С тем, который насиловал женщин и одного Голечека застрелил, а другого ранил? Он был освобожден. Вы не читали этого сообщения в газетах? Прочитайте, оно того стоит. По крайней мере увидите, какова справедливость. Газеты пишут:
Генерал от инфантерии Михаил Дмитриевич Скобелев – что мы сегодня знаем о нем? Очень мало, его имя почти забыто, а ведь когда-то его слава гремела по всей России и многие соотечественники именно с ним, человеком действия, связывали надежды на выход из политического кризиса, потрясшего Россию в начале 80-х годов XIX столетия. Рассказу об этом удивительном человеке, многое в жизни и самой смерти которого до сих пор окутано тайной, посвящена данная брошюра.
Пишу и сам себе не верю. Неужели сбылось? Неужели правда мне оказана честь вывести и представить вам, читатель, этого бретера и гуляку, друга моей юности, дравшегося в Варфоломеевскую ночь на стороне избиваемых гугенотов, еретика и атеиста, осужденного по 58-й с несколькими пунктами, гасконца, потому что им был д'Артаньян, и друга Генриха Наваррца, потому что мы все читали «Королеву Марго», великого и никому не известного зека Гийома дю Вентре?Сорок лет назад я впервые запомнил его строки. Мне было тогда восемь лет, и он, похожий на другого моего кумира, Сирано де Бержерака, участвовал в наших мальчишеских ристалищах.
Все подробности своего детства, юности и отрочества Мэнсон без купюр описал в автобиографичной книге The Long Hard Road Out Of Hell (Долгий Трудный Путь Из Ада). Это шокирующее чтиво написано явно не для слабонервных. И если вы себя к таковым не относите, то можете узнать, как Брайан Уорнер, благодаря своей школе, возненавидел христианство, как посылал в литературный журнал свои жестокие рассказы, и как превратился в Мерилина Мэнсона – короля страха и ужаса.
Спросите любого человека: кто из наших современников был наделен даром ясновидения, мог общаться с умершими, безошибочно предсказывать будущее, кто является канонизированной святой, жившей в наше время? Практически все дадут единственный ответ – баба Ванга!О Вангелии Гуштеровой написано немало книг, многие политики и известные люди обращались к ней за советом и помощью. За свою долгую жизнь она приняла участие в судьбах более миллиона человек. В числе этих счастливчиков был и автор этой книги.Природу удивительного дара легендарной пророчицы пока не удалось раскрыть никому, хотя многие ученые до сих пор бьются над разгадкой тайны, которую она унесла с собой в могилу.В основу этой книги легли сведения, почерпнутые из большого количества устных и письменных источников.
Книга Радко Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии.Авторизованный перевод и примечания О.М. Малевича, научная редакция перевода и предисловие С.В.Никольского.
Книга В.Носовой — жизнеописание замечательных русских танцовщиц Анны Павловой и Екатерины Гельцер. Представительницы двух хореографических школ (петербургской и московской), они удачно дополняют друг друга. Анна Павлова и Екатерина Гельцер — это и две артистические и человеческие судьбы.