Красное зарево над Кладно - [133]

Слушая подобные разговоры, кладненцы смеются. Видишь, каковы убеждения и мораль так называемого буржуазного мира. Вот мораль спекулянтов. Наживаться и снова наживаться. Пренебрегать другими, заботиться только о себе. Господин Франта Ветр и в Панкраце не делает ничего иного, только повсюду шмыгает и все разнюхивает. Честное слово! Он не в состоянии понять, что человек должен думать не только о собственном преуспеянии и обогащении, но и о чем-нибудь другом! Растоптать бы надо, как червей, этот паразитический сброд. Не трогайте нищету! Без нищеты, видите ли, нельзя было бы спекулировать и наживаться. Если б даже он утопал в золоте, то и тогда ты бы не получил с него добровольно и гроша в пользу нуждающихся.

А возьмем наше Кладно. В Панкраце сейчас полторы тысячи рабочих. Как жили бы наши семьи, если б в Кладно были одни только Ветры, которые гонятся лишь за прибылью и наживой? Если бы в Кладно не было рабочих, товарищей. Товарищей в труде и в горе. Знаете, что они сделали? Постановили, что все горняки на шахте, без разбора, каждую неделю будут отдавать заработок одной смены в пользу семейств заключенных товарищей. И не только постановили. Уже несколько месяцев они это выполняют, отдают свои деньги. Вы не найдете на кладненской шахте горняка, который не отделил бы от своей получки деньги за целую смену в пользу семей арестованных товарищей. Ему было бы стыдно перед другими не делать этого. И то же самое на металлургических заводах. Там тоже собирают деньги и не думают о том, что они сами могли бы на них купить. Это называется рабочая солидарность. Вот такие люди должны были бы строить новую республику. Лишь освобожденный труд и свободные трудящиеся могут быть ее фундаментом, для того чтобы в ней всем людям жилось хорошо. Поэтому мы правильно сделали, что забастовали. Правильно было наше желание изменить в республике условия жизни. Нельзя вешать голову. Нужно и дальше бороться за то, чтобы эти условия изменились. Вот почему не унывают заключенные товарищи.

Канун Первого мая. Кладненцы в тюрьме отдаются воспоминаниям. Вспоминает и Тонда. Как не вспоминать! Будут ли в этом году праздновать Первое мая в Кладно? Разумеется, будут. Тут у Тонды и его товарищей нет ни малейших сомнений. Кладненцы не чувствуют себя побежденными. Поэтому Первое мая будет праздноваться.

В нынешний Первомай Кладно будет отмечать знаменательный юбилей. Тридцатилетие газеты «Свобода». Да, вот уже тридцать лет, как начала издаваться «Свобода». В 1890 году впервые праздновали в Кладно Первое мая. Уже тогда Тонда ходил вместе с отцом из Заколан на кладненский праздник Первого мая. Уже тогда он был свидетелем боя за красное знамя между австрийскими жандармами и кладненскими шахтерами. Этот бой за красное знамя — символический бой. Он проходит красной нитью через историю кладненского рабочего движения. Черная и красная. Кто кого! Угольные бароны или шахтеры. Реакция или социализм. Эй, ребята, на палубу — наше знамя не утонет. Никогда! Невольно мысли Тонды переносятся еще на двадцать лет назад. Это было в 1870 году и в следующие годы. Тогда вышли на борьбу за красное знамя первые застрельщики социалистического движения. В их рядах был и отец Тонды. Его тоже посадили в тюрьму. Но какая разница между тем, что было тогда и что сейчас! Тогда Кладно еще не был сегодняшним Кладно. До 1860 года здесь были одни деревни. И хотя добыча угля уже начала развиваться, это не намного изменило деревенский облик Кладно. Только после строительства металлургических заводов наступили перемены. Кладно и его окрестности из деревенского гнезда превращаются в промышленный центр. Со всех сторон сюда стекаются рабочие. Кладно и ближайшие к нему поселки растут. Население с десятков человек увеличивается до сотен, тысяч, десятков тысяч.

На Кладненщине есть масса возможностей получить работу. Строительство металлургических заводов и пуск новых шахт требуют новых рабочих рук. Рабочих ищут. Повсюду можно найти работу и заработок. Поэтому в первые годы промышленного строительства даже капиталистический рабский труд не так тяготит. Рабочие, пришедшие из деревни, внезапно попав из глухих углов в промышленную среду, видят перед собой возможность как-то облегчить свою жизнь. Вот почему они не вполне осознают всю тяжесть капиталистического экономического гнета и эксплуатации. Возможность заработка открывает возможности новых удовольствий. Картежная игра, пьянство и девушки. Это всегда сопутствует быстро растущему капиталистическому производству и индустриализации ранее отсталого деревенского края. И в Кладно тоже было так в начале этого лихорадочного роста и строительства капиталистических предприятий. В тени заводских труб, домен и шахтных копров множатся корчмы, кабаки и бордели. Простые деревенские парни, внезапно попавшие в эту среду, не могут устоять перед соблазнами. Они изнуряют себя работой, зарабатывают деньги, кутят и играют в карты. Их эксплуатируют, грабят, и они тоже, не задумываясь, обирают друг друга в картежной игре. Однако это состояние продолжается не вечно. Рабочие сближаются и узнают друг друга. Они начинают обдумывать настоящее и размышлять о будущем. Они уже понимают ничтожность сомнительных удовольствий, которые предлагает им капиталистическое общество. До сих пор не известное им сознание классовой солидарности начинает пробуждаться. Это сознание сплачивает их. Формирует их в массу. В рабочую, пролетарскую массу, и ставит ее против господ. Против классового врага. Против капитализма. На Кладненщине это развитие быстро шло вперед. Этому благоприятствовала близость Праги и удобное сообщение с ней. Вскоре Кладно стало прочной опорой рабочего движения, школой социализма. Здесь, среди шахтеров и металлургов, провел Тонда свое детство. Эта атмосфера, которую он впитал еще в детстве, опять привлекла его в Кладно после 1905 года. В этой атмосфере непрерывной, упорной борьбы между капиталом и трудом, между эксплуатируемыми и эксплуататорами он снова учился.